— Рот закрой! — неожиданно для всех крикнула всегда сдержанная Ксения Фёдоровна. — Закрой свой поганый рот, Маша. Иначе я за себя не отвечаю.
Берг медленно поднялась с кресла и тихо прошипела:
— Моё имя Мия. Мия Берг, понятно?
— Твоё имя Маша Козлова. Ты постаралась забыть своё имя, ты наплевала на свою родную мать, даже не приехала проводить её в последний путь, а теперь разыгрываешь перед нами обиженную и непонятую? Ты здесь никто и ты больше никогда не скажешь ничего о моём будущем внуке, поняла? — Божнева неуловимым движением спрятала Тийю за своей спиной. — Ты никогда не поймёшь, что значит потерять ребёнка, потому что никогда и матерью-то не была. А ты, мерзавец, — Божнева ткнула пальцем в сторону Бестужева, — ещё раз коснёшься моей невестки, а она мне как дочь, я тебя покалечу, понял?
Инна и Морозов вышли из кухни и молча смотрели на разыгравшуюся сцену. В наступившей тишине послышался шум мотора, хлопнула калитка, и в дом вбежала Екатерина Александровна Воскобойникова.
— Папа, мне позвонила Аня, это правда? — Инна повернула голову к Морозову и вопросительно подняла брови. Генерал прикрыл глаза и кивнул. Катя лихорадочно осмотрела всех находящихся в доме, бросилась к отцу и крепко обняла его. — Не верь! Не верь, пап! Всё будет хорошо, Сашка обязательно вернётся, пап! Ты же знаешь, какой он у нас противный, — уже сквозь слёзы шептала она, гладя отца по спине, — он всегда всё делал по-своему и всегда побеждал.
Инна, ничего не понимая, обвела взглядом комнату и тихо спросила у заплаканной Лизы:
— Лиса, а что происходит? — после чего сделала шаг назад и покачала головой, ужасаясь своей догадке: — Нет, это не могло случиться, нет, только не это. Не-е-ет! — Крик Инны будто заставил всех отмереть и вспомнить, кто они и зачем собрались в этом месте. Катя бросилась к оседающей на пол девушке и чётко произнесла: — Лиза, быстро аптечку! Папа, вода рядом с тобой в графине. Вы, — Катя строго посмотрела на Бестужева, — уведите отсюда посторонних. Николай Павлович, звоните Шаниным, пусть никуда не едут, мы привезём Инночку сами. Ксения Фёдоровна, уведите Тийю к себе, в её положении лишние переживания ни к чему. Что делать в понедельник — решим позже.
Она обняла Инну и прошептала ей на ухо:
— Не думай о дурном, всё образуется. Ты только верь и жди. Держись, моя хорошая.
Мать Тийю сделал несколько шагов к двери и равнодушно произнесла:
— Это была наша последняя встреча. Моя дочь не существует больше для меня, — и она пошла к двери.
— Хорошо, что мы всё-таки поговорили по душам, ты высказалась, у меня прям камень с души упал. — Ксения Фёдоровна усадила Тийю в кресло и прикрыла лежащим рядом тёплым пуховым платком. Затем медленно закатала рукава и уверенно пошла к Мии Вильгельмовне: — Им-то я тебе сейчас башку и проломлю!