А потом мне пришлось стать мазохисткой, разделить с ним трапезу и таять, когда он говорил. Я чувствовала, что срываюсь прямо между нашими первыми блюдами и десертом. Вот почему мне было необходимо поставить его на место, чтобы вернуть себя в теперь уже привычное состояние. Потому что то, что я сказала, было правдой. Мне казалось важным собирать все сведения, что он готов был мне предоставить. Я знала его изнутри. А Пакстон не знал меня ни капли. Он был причиной, по которой я не могла влюбиться ни в кого другого, не тогда, когда меня так долго отвергал единственный мужчина, которого слепо любила. Даже когда кто-то искренне любил меня, со всеми моими недостатками, я не могла ответить взимностью. Сразу подумала о Закари... о том, чего давно не делала. Четыре года назад, когда моя назойливая мать не могла больше терпеть, что я никого не приводила на Хануку, она свела меня с сыном женщины из их синагоги. Он был евреем, высоким, смуглым и красивым, у него была хорошая работа в ресторанном секторе. Зак был обаятельным и внимательным, именно такой парень мне был нужен. Он открывал двери, готовил ужин, присылал мне цветы в офис. Поэтому, когда он сделал мне предложение через год после нашего знакомства, я ответила «да». Хотя мое сердце даже не дрогнуло, но разум понимал, что так будет правильно. Что Закари будет хорошим мужем, и мне не обязательно быть безумно влюбленной, чтобы быть счастливой.
Только... когда через две недели моя мама приехала со свадебными журналами, образцами фаты и номером лучшей пекарни в городе... то сразу пришло осознание, что ничего не получится. Мои стены все еще были подняты, я все еще ничего не чувствовала. И я не была таким ужасным человеком, как Пакстон Шоу, я бы никогда не хотела навсегда привязать к себе того, кого не любила. На своем опыте знала, какая это ужасная судьба.
Так почему же я пошла на ужин с Пакстоном вчера вечером? Ведь прекрасно понимала, что он за человек, и все же я была под его чарами. Все эти годы спустя.
Мы были не более чем мгновенной вспышкой. Несколько жарких часов умопомрачительного секса и разговоры в подушку. Пакстон заставлял меня дрожать так, как никто другой не мог и никогда не смог бы. Но в том-то и дело, что парень, который заставляет вас чувствовать себя как можно лучше, никогда не склонен к самоотверженности.
Все эти годы я жила в стабильности, но с Пакстоном я отбросила все условности. Видимо, как бы мне ни хотелось отрицать это, мое сердце хотело безумия.
Вот почему я сидела в этой чертовой коробке, высоко на стадионе «Гепардов», притворяясь, что не пытаюсь украдкой взглянуть на него, бегающему по поле.