Мне приходится остановиться, сжать кулак, потому что я знаю, что мои слова ― правда. Я редко говорю о своих родителях в прессе, но они должны быть вовлечены в этот момент. Они стольким пожертвовали ради меня, когда я рос, чтобы я мог осуществить эту мечту.
― Я хотел бы поблагодарить их, моих маму и папу, за то, что они всегда верили в меня, даже когда я не верил в себя. За то, что научили нас с братом, что мы можем сделать все, что захотим. Я хотел бы поблагодарить своего брата за то, что последние пять лет отмечал праздники на следующий день после всех остальных, потому что моя работа заставляла меня быть в дороге. Дилан, в этом году мы можем праздновать Рождество двадцать пятого декабря, как и все остальные.
Репортеры снова смеются.
― И последнее, но, конечно, не менее важное, я хочу поблагодарить свою девушку. Деми, ― я поворачиваюсь к тому месту, где она стоит, и вижу, что некоторые камеры сосредоточены на ней, ― я бы никогда не смог пройти через это без тебя. Ты ― лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я знаю, что это обычная фраза, но это так. Я люблю тебя, спасибо, что терпишь мое эго и безумный рабочий график.
Она наклоняет ко мне голову, посылая воздушный поцелуй в редком проявлении нежности. Я знал, что, несмотря на то, что Деми была публичной фигурой в Шарлотт, она ненавидела внимание. Но должен был признать, какую большую роль она сыграла в моей жизни.
― Итак, у кого есть вопросы?
Они сыпятся на меня со всей силой, и в который раз я расстраиваюсь, что скоро это не будет частью моего обычного воскресенья.
ДЕМИ
Эти дни СМИ были полным цирком.
Я думала, что мне приходилось бывать в окружении большого количества прессы во время каких-то выездов или мероприятий моих детей, но это было безумием. Здание было размером с гигантский самолетный ангар, а задники для каждой крупной новостной или спортивной организации были расставлены рядами. Тысячи людей ― болельщики, спортсмены, репортеры, агенты ― заполонили это место, пытаясь стать частью действия.
Шумиха, окружавшая этот день, была волшебной, наполненной волнением и нервами. Стоя в стороне, я не знала, как Паксу удается держать себя в руках.
Это был первый и, возможно, последний раз, когда я испытала подобное ощущение в связи с его уходом на пенсию, понимая, насколько важную роль он занимал в этой игре.
И в каком-то смысле мне было очень жаль, что я это пропустила. Я была слишком напугана, слишком слаба, а Пакстон был незрелым и эгоистичным. Мы оба запутались в своих собственных путях. Но, по крайней мере, теперь мы были вместе.