И мне действительно полегчало. Так полегчало, что я даже не помнил как добрался домой. Упал на кровать и только уснул, как под ухом, словно назойливая муха, начал жужать телефон.
Я стону от того, что голова расскалывается, пытаюсь нащупать мобильник, кривлюсь, потому что каждое движение отдается адской болью в висках и наконец-то нахожу его.
— Да? — хриплю в телефон, не понимая, кто мог звонить в такую рань.
— Царёв, тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра! — Левандовская орет так, что от неожиданности я подпрыгиваю на кровати и отодвигаю телефон подальше от уха.
— Люба? Ты на время вообще смотрела? Сколько там? — пытаюсь сфокусировать взгляд на экране телефона и радуюсь, что Левандовская сейчас далеко от меня. Шесть утра! ШЕСТЬ! — Чего тебе, демон? — стону, закрывая глаза и чувствуя, как медленно проваливаюсь в сон.
— Да, Царев, я в курсе который час. А знаешь кто мне позвонил в шесть утра? Нет? Так вот, сейчас я тебя просветлю на этот счет! Мамаев!
— Мамаев? — мой сонный, задурманенный мозг не в состоянии воспринимать информацию, но даже в трезвом уме я бы не смог ответить на вопрос кто такой Мамаев.
— Наш главный конкурент. Человек, который уже несколько раз пытался выкупить акции «СтальПрома» и который всеми возможными способами пытается нас подставить, — Люба бьется в истерике, уничтожая мои ушные перепонки.
— Я не понимаю почему ты решила сообщить мне об этом именно сейчас, — хриплю, потому что горло пересохло, а во рту настоящая пустыня.
— Наверное потому, что он решил у меня спросить как здоровье Островского, как его сердце и не собрался ли он случайно уйти в отставку. Навсегда. Сечешь?
— Нет.
— Ты кому-то говорил о смерти Фёдора Александровича?
— Нет! — безбожно вру. Хотя нет, не вру — Андрюха не считается.
— Уверен? Никому-никому? Даже своим многочисленным девкам?
— У нас с ними есть вещи гораздо интересней, чем разговоры о моих родственниках.
— Тогда какого черта в твиттере появилась статья «Куда делся Островский? Ходят слухи, что он скончался, но чтобы удержать компанию на плаву внук Царёв скрывает этот факт ото всех»? Ох, а вот еще одна: «Кто на самом деле управляет «СтальПромом»? Островский, его внук или молодая любовница?»! — разьяренно орет Люба.
— Эмм, — Андрюха не мог никому разболтать об этом, я уверен, а больше никому я не говорил. Или говорил? Черт, ничего не помню. А может в туалете был еще кто-то кроме нас? Я ведь не проверял кабинки.
— Эмм? Это все что ты можешь мне сказать?
Боже, какая же она истеричка, и как ее только парень терпит?
— С чего ты вообще взяла, что это я кому-то разболтал?