— Простите, а где душевые, — я остановился у старенького стола вахтерши и уставился в сторону длинного коридора. Все здесь было пропитано савдепией. Вазончики в старых горшках, трюмо в уголочке, старые панели на стенах и расшатанные стулья вдоль стены.
— Прямо и последняя дверь справа, — скрипучим глосом произнесла женщина, не отрываясь от вязания.
— Спасибо, — бросил я на ходу, раздумывая какого черта дед столько лет арендовал именно эту спортивную базу. Можно ведь было место поприличней найти. Даже страшно подумать, что меня ожидало в душевых, особенно после того, как там несколько десяток лет смывали с себя грязь тысячи людей.
Я останавливаюсь у нужной двери, толкаю ее и выдыхаю. Все лучше чем я ожидал. По крайней мере, здесь точно пытались сделать ремонт.
Я быстро стягиваю с себя одежду и достаю из рюкзака чистое полотенце. Прохожусь вдоль зашторенных пустых кабинок и выбираю ту, через одну от которой слышен шум воды.
Я включил воду и, быстро смыв с себя грязь, поспешил выйти из душевой, в которой можно было подцепить в лучшем случаи грибок. В худшем… Даже думать об этом не хотелось.
Я отодвинул шторку, сделал шаг и…врезался в чье-то мокрое тело.
— Боже! — выкрикнул с ужасом, решив что впечатался в какого-то мужика.
— А-а-а, — послышался оглушающий женский писк, а дальше все произошло так быстро, что я и сам не понял.
Я резко отпрыгнул в сторону, подскользнулся на мокром кафеле, инстинктивно вцепился в единственное что попалось мне под руку — в офигевшую Левандовскую. И потянул ее за собой. Удар, странный хруст и меня пронзила вспышка боли. Я выкрикнул, с силой сжимая кулаки.
— Царев, какого черта ты делаешь в женских душевых? Ты…ты…ты голый! — завизжала она, пока я из последних сил сдерживался чтобы не не заорать от боли, словно настоящая девчонка.
— Люба, — прохрипел я, — кажется, я сломал ногу.
— Что? — Левандовская мигом соскочила с меня, а я все так же лежал на полу, который кишел микробами, и не мог пошевелиться от боли. — О боже, боже, твоя нога… она… она вывернута. Я сейчас! сейчас позову на помощь.
— Люба! — выкрикнул ей вслед.
— А?
— Ты голая.
— Да-да.
Перед глазами мелькали черные точки и я был на грани обморока. Люба надела навыворот майку и натянула грязные спортивки.
— Левандовская.
— Что?
— Накинь на меня хоть полотенце, а? Не хочу светить своим хозяйством перед толпой зевак.
— Да, конечно, конечно, — испуганная девушка набросила мне на бедра белое полотенце и я заметил что в уголках ее глаз собрались капельки слез, а сама она вся дрожит. — Ты как, Кир?
— Все нормально, от перелома ноги еще никто не умирал.