— Суд примет ваше ходатайство. В связи с открывшимися фактами в пользу подсудимого суд переносится на двенадцатое ноября, — ударяет молотком судья после небольшой паузы.
Я выдыхаю от облегчения: нисколько не сомневаюсь в том, что уже завтра Артема выпустят под расписку о невыезде, а через неделю все обвинения будут с него сняты. Уже сегодня вечером по всем каналам разлетится репортаж о том, как алчная любовница пыталась выбить из миллиардера крупную сумму денег и из-за обиды закрыть его за решеткой.
Пиарщики Полянского подсуетились, а судебное заседание прибавило материала для разговоров. Слухи, сплетни и обсуждения ещё долго не смолкнут.
Я выхожу из здания, полностью удовлетворённая собой. Романова и след простыл. Я не удивлюсь, если он откажется от дела. В гонке за славой и местью он совершенно забыл о главном — убедиться в том, что клиент полностью искренен с тобой.
Ложь Лины, конечно, заставила даже меня засомневаться в порядочности Полянского, но тем не менее Андрей поступил в этот раз непрофессионально. Либо он все знал, но не учёл богатого прошлого Лины и решил, что дело у него в кармане, либо был настолько ослеплён гневом, что и в самом деле принял Лину за обиженную женщину.
Как бы там ни было, но после суда я была в хорошем настроении. А когда почти в полночь дверь квартиры открылась и на пороге появился Артём — уставший, осунувшийся и немного исхудавший, но с глупой мальчишеской улыбкой на лице, — я не поверила своим глазам.
— Что ты здесь делаешь? — единственное, что могу выдавить из себя, неотрывно смотря на Артема.
Сердце в груди трепещет, как у испуганной лани. Я не могу оторвать от него взгляд, боюсь, что это лишь сон. Неужели так быстро все решилось и его отпустили до следующего слушания домой? Это означает лишь одно: все, что мне удалось собрать в его защиту, сработало и было принято всерьёз.
Я так счастлива, что из последних сил сдерживаю себя, чтобы не броситься к нему с объятиями. Отчего-то так хочется вновь почувствовать на себе его прикосновения. Удостовериться, что Полянский и в самом деле здесь. Прошло две недели всего, а по ощущениям — целая вечность с того момента, как его посадили в полицейскую машину у дома и увезли.
— Так, не понял, ты что, не рада меня видеть? — наигранно возмущается он, и его бровь ползет вверх.
Вижу, что тоже нервничает. Руки то прячет в карманах, то достаёт.
— Слишком быстро отпустили. Тебе полезно было бы еще немного в спартанских условиях пожить, — пожимаю плечами, стараясь удержать на лице маску безразличия и не выдать, насколько сильно рада его видеть на свободе.