Длинные волосы сплетены в тугую красно-медную косу. Губы чуть сжаты — у нее был длинный день, она устала. Но пронзительные глаза даже на таком расстоянии светятся внутренней силой и каким-то особым мраком, который пленил Акселя в первую встречу. У Энн было множество лиц, и каждое из них он хотел бы разглядеть.
Наконец мужичок получил свой кофе, конверт с выпечкой, попытался сказать что-то еще, но Энн указала на часы, и он ретировался. Она пошла за ним, чтобы закрыть дверь, но остановилась и замерла, увидев Акселя. Он медленно снял шлем. Слез с мотоцикла, повесил шлем на ручку, и подошел к ней. В свете уличного фонаря ее глаза казались почти черными. На лице застыла печать удивления и скорби.
— Я думала, ты никогда больше не придешь, — как всегда, прямо сказала она.
Он мягко втолкнул ее в кофейню, закрыл за собой дверь, перевернул табличку так, чтобы с улицы читалось «закрыто», и повернул ключ в замке. Молча вручил ей букет. Прошел по кофейне, закрывая жалюзи, и наконец остановился прямо перед ней.
— Я не умею разговаривать с женщинами, — заявил он. — Я просто принес тебе цветы, чтобы показать, что сожалею. Мне не стоило тогда уходить. И не стоило вообще заводить эту тему.
Энн улыбнулась. Она положила цветы на прилавок. Нахмурилась. Обошла витрину, достала вазу и поставила их туда. Вернулась к детективу, который следил за ней пристальным, почти что тяжелым взглядом. А он мог думать только о том, какого удивительного, странного вкуса у нее губы. И как бы он хотел еще раз оказаться в том лесу и прикоснуться к ним. Наверное, его лицо изменилось — в глазах Энн он увидел страх. Но затем зеленая гладь успокоилась, и молодая женщина улыбнулась.
— Это все ерунда, — сказала она. — Ты пришел.
Он аккуратно взял ее за руку и притянул к себе. Энн вздрогнула, задышала глубоко, но не стала сопротивляться, позволив детективу заключить ее в объятия. Он положил руку ей на талию, чувствуя сквозь тонкую ткань рубашки, как горяча ее кожа. Из головы улетучились остатки логики, здравого смысла и самоконтроля. Он давно не испытывал подобного возбуждения, давно не позволял себе переходить черту. У него не было времени, желания и подходящей женщины рядом, но с Энн все пошло не так. Он ничего о ней не знал и не хотел знать. От нее шла такая мрачная, но сокрушающая женская сила, что он терял голову. Возможно, потом он об этом пожалеет, но сейчас он обнимал ее посреди закрытой кофейни. Коротко выдохнув, он наклонился, приподнял ее лицо за подбородок, и поцеловал. Энн протестующе уперлась ладонями ему в грудь, но он смял это сопротивление. Уже через мгновение она затрепетала в его руках, сдавшись. Поцелуй стал настойчивее. Аксель растворялся в этом ощущении, чувствуя, как постепенно исчезает напряжение последних дней.