— Выставка анонимная. Идея в том, чтобы дать возможность любому прислать свою работу и быть услышанным. Многие стесняются показывать то, что делают. Боятся насмешек и критики. Это благотворительный проект для талантов. Мы же не ошиблись? У тебя глаз-алмаз.
Кристианна смягчилась.
— Нет, не ошиблись. Работ действительно много. На следующей неделе начнем застройку.
Сэм кивнул и вытащил из внутреннего кармана эскиз, который сам рисовал некоторое время назад.
— А были ли там работы, похожие на эту?
— Стилем или сюжетом?
— Сюжетом.
Кристианна отодвинула от себя пустую тарелку, сделала еще глоток вина и протянула руку к эскизу. Сэм не без трепета отдал ей клочок бумаги и вернулся к стейку. Почему-то он все время носил этот эскиз с собой. Как важную улику или напоминание о чем-то сокровенном. Если первые дни рисунок сводил его с ума, то теперь художник свыкся с ним настолько, насколько это было возможно. Он чувствовал себя Бильбо, которого заставили отдать кольцо Всевластья в зачитанной до дыр трилогии «Властелин колец».
— Да. Несколько таких эскизов есть, — наконец произнесла Кристианна.
Ее тонкая кожа стала бледной, взгляд потемнел. Губы приоткрылись, но отнюдь не от предвкушения или удовольствия. На лице застыл страх. Живой страх человека, который сталкивается с неизведанной низостью другого человека. Конечно, молодая женщина слышала про убийства в городе. Пусть полиция не выдавала глубинных секретов следствия, все знали, что появился маньяк, который убивает детей, рисует их кровью и оставляет в фойе родного дома. Все знали, что это связано так или иначе с ангельской тематикой, а самого маньяка следствие прозвало Рафаэлем. Диванные критики и эксперты строили свои теории о том, кто это и почему он так поступает. Кто-то отмалчивался. Кто-то взял детей и на лето уехал подальше из города. Месяц покоя миновал, снова погиб ребенок, снова из него сделали ангелочка, но это был не Рафаэль. Город зашумел и успокоился. Сэм показал Кристианне эскиз, понимая, что тем самым выдал ей саму идею выставки. Она умна и сообразит, зачем Мун настаивал именно на таком формате, зачем искал способ заставить всех художников поверить в то, что они могут быть услышанными. И она достаточно умна, чтобы понимать: об этом говорить не следует.
— И никак нельзя выяснить, кто их прислал?
— Я думаю, можно. Магдер должен был об этом позаботиться.
— Будь другом, Крис, найди мне их адреса.
— Подожди, Сэм. До открытия выставки всего ничего. Давай соберем все работы. А потом найдем все адреса и имена. Но только если ты меня как следуешь попросишь.