Интересно было другое. Энола определенно ждала встреч с братом. Но также определенно она от них не зависела. Она вела себя с ним как старшая сестра, а не младшая. А он тушевался под ее взглядом. Сара чувствовала между ними странную, неестественную и нелогичную связь, но не могла до конца понять, чем вызвано это ощущение, а поэтому старалась просто не думать.
— Ты уделяешь мне много времени. У тебя нет других детей?
Вопрос прозвучал так буднично, будто девочка спросила, где лежат краски.
— Мой сын в армии. Я рассказывала.
— А. Аксель. Я его помню. Он жил здесь. Ты его усыновила. Не хочешь удочерить меня?
— Ты не хочешь, чтобы я тебя удочеряла, но спрашиваешь. Зачем тебе это?
Девочка пожала плечами, потянула себя за хвост, вздохнула и стянула резинку с тугих волос.
— Мне интересно услышать ответ.
— На моих устах печать молчания.
Сара постаралась улыбнуться, но не смогла. Холодный взгляд Энолы резанул ее по лицу. Губы девочки растянулись в странной, жуткой ухмылке. Взгляд не изменился. Он по-прежнему походил на мутное стекло. Острый. Странный. Нечитаемый.
— Значит, не хочешь. Тревербергу не нужен был бы детский дом, если бы ты могла всех нас забрать к себе. У тебя есть сын. Аксель красивый. Но далекий. Он ни с кем тут не общался, был сам по себе. Даже с Александром. Я помню. Это было давно, но я помню.
— Он много учился. А друзья у него были. Старшие мальчишки, они давно ушли из детского дома.
— А возвращаются?
— Никто не хочет сюда возвращаться, — развела руками Сара. — Мы смогли сделать ремонт, стало уютно. Но мы не можем заменить вам дом или семью. Очень стараемся. Иногда получается. Но…
— Не оправдывайся, оправдания от взрослых — это глупо, — прервала Энола. — Это обычный детский дом. Место, где собираются те, кто никому в этом мире не нужен. Ты хорошо с нами обращаешься. Не обижаешься, когда мы тебя подводим. Когда воруем краски или портим бумагу. Никогда не кричишь. Ты не мама. Но ты… Я читала книгу, в ней к таким женщинам обращались как кормилица, — девочка хмыкнула. — Раньше ты не работала со мной, но сейчас ты почти как кормилица.
Сара улыбнулась. Ей стало легче, как только пристальный взгляд ребенка сфокусировался на бумаге.
— Большего мне и не нужно. Скоро начнется занятие. Нужно подготовить класс. Поможешь мне?
Энола вскочила с места.
— Да. Я люблю обустраивать комнату.
* * *
Вечер того же дня
«Саре Опервальд, Треверберг. Лесная улица, 4. Детский дом имени Люси Тревер.
Лейтенант Грин в госпитале по причине ранения. Штаб».
Сара перечитывала короткую телеграмму, которую принес ей мрачного вида молодой человек в серой шинели, не веря глазам и не понимая, что это значит. Аксель сменил фамилию? Он ранен? Серьезно ранен, раз они сообщили. Или он убит, а они просто деликатничают с почти пожилой женщиной? Почва уходила у нее из-под ног, голова кружилась, а мысли неизменно возвращались к желтому клочку бумаги.