— Что скажете? — тихо спросил Говард, делая глоток кофе.
Самуэль выглядел так, будто смотрел на фото собственного ребенка. Он побледнел, посерьезнел, на лице проступили морщины, выдавая истинный возраст. Взгляд потемнел от боли. Он снова подумал о том, что зря в это ввязался.
— Я… напомните, что вы от меня хотите?
— Художник, — медленно проговорил Логан, матеря про себя Лока, который в последний момент отказался ехать к Муну, сославшись на очень важные дела. — Техника. Что изменилось?
Мун залпом выпил кофе, крикнул Марианне, чтобы она принесла еще и неожиданно взял очки, чтобы внимательнее рассмотреть фото. Логан следил за ним с непрошибаемым спокойствием молодого человека, который только пришел в полицию, но уже многое пережил.
— Он более уверен, — наконец проговорил Сэм. Марианна поставила перед ним еще одну чашку с кофе, коснулась его плеча и удалилась, призывно виляя бедрами. Мужчины на нее не обратили внимания.
— Уверен? Как он мог обрести уверенность за пять дней?
— Там он пробовал. Здесь четко знал, что ему делать. Предположу, что сначала он продумал только центральную часть картины. А ко второму разу дополнил ее деталями, дал ей глубины, позаботился о том, чтобы ангел в центре был окружен элементами, которые подчеркнут его чистоту, его значение.
Мун сделал маленький глоток, отставил чашку, с тоской посмотрел на часы, потом — на бар, где виднелись многочисленные бутылки с крепким алкоголем, и отложил фото. Говард следил за ним немигающими глазами, которые приняли странный, почти свинцовый оттенок. Художник опустил взгляд. Он чувствовал себя неуютно. А Логан тем временем пытался сам себе ответить на вопрос, имеет ли Самуэль Мун отношение к происходящему в Треверберге. Он не похож на убийцу, но интуиция упрямо молчала, не говоря ни да, ни нет. А Мун Говарду не нравился.
— Я думаю, первое убийство — это проба пера, — наконец заговорил Самуэль. — Сейчас мы видим зрелый рисунок с деталями, на него потратили больше времени. Но он несовершенен. Мазки все так же хаотичны. Да, точно, — кивнул художник, улыбнувшись, как улыбается человек, нашедший ответ на вопрос, который его мучал. — Он провел работу над ошибками относительно центральной части картины. Теперь она почти совершенна. Но что касается всего остального — он пытался придать глубину тому, что в прошлый раз просто залил краской. Но ему это все еще не удалось. «Ангел» не вписан в полотно. Он будто парит над лужей. А лужа должна быть облаками, возможно, чем-то еще. Если мы говорим про Рафаэля, там множество элементов. Главное, чтобы ваш маньяк не перешел к великим полотнам этого художника.