— Играет? Не понимаю… — растерянно шепчу. – Что происходит, Тигран?
— В каком смысле? Ты лежишь в кровати, отдыхаешь. Твоя дочь в соседней комнате играет. Накормлена хлопьями с молоком и парочкой бутербродов с «Нутеллой». Извини, я не знаю, чем питаются дети, поэтому купил то, что видел в рекламе. Ей, вроде, понравилось.
Конечно, понравилось. Малышка любит утром себя баловать сладким, но Глеб считал, что ей лучше утром есть каши на воде и без сахара. Ляле это не нравилось, но она пихала в себя через силу, чтобы Глеб не злился и не срывался потом на нас. Когда он уезжал, то я разрешала Ляле чай с сахаром и кашу варила на молоке. Ляля жуткая сладкоежка, но Глеб не разрешал ей быть собой.
— Ты накормил Лялю? Сам? – удивлённо смотрю на мужчину.
Чего-чего, а такого я точно не ожидала. То, что он мог привезти нас на какое-то время к себе, пока всё не уляжется, ещё как-то было допустимо в моих мыслях, но… кормить ребёнка, пока я сплю…
— Да, — кивает. — И сам выпил кофе, который, вообще-то, готовить ты мне должна. Такого ужасного кофе, как сегодня, я ещё никогда не пил, — передёргивает плечами. – Ужасный кофе, и с чего я решил, что смогу приготовить его сам? Тебя пожалел и не стал будить.
Это он сейчас на жалость давит или ругает? Вообще, что он говорит? О чём речь? Причём здесь кофе?
— Тигран, что происходит? Какого чёрта я и Ляля у тебя? Это потому что у меня началась истерика, — сглатываю. – И потом… я, кажется, отключилась?
— Отключилась, а после мы сделали тебе укол успокоительного, и ты проспала больше пятнадцати часов, — отвечает, присев на кровать лицом ко мне.
Смотрю в его глаза, но ничего не вижу. Ни раздражения, ни злости, ни агрессии, ни обиды… ничего негативного. Его будто бы уже не волнует то, что я чуть его не предала. Что приставила пистолет к его голове. Там даже нет осуждения за то, что убила человека… нет, Глеб не человек, но всё же… я отняла жизнь.
Я сама себя осуждаю, а он нет? Почему? Потому что они враги? Разве не боится, что я его тоже могу убить, если убила Красавина? Ведь я предала Красавина, убила его… доказала то, что неверна никому.
— Хорошо. Извини, — встаю с кровати, отметив, что на мне лишь огромная футболка и трусики. — Я сейчас приду в себя, и мы с Лялей уедем. Не хочу тебе больше доставлять дискомфорт. Спасибо за гостеприимство. Прости за всё…
— И куда ты? – улыбнувшись, спрашивает, наблюдая за тем, как я мечусь по комнате в поисках хоть какой-то одежды для себя.
— Ещё не придумала, — отвечаю, открывая дверцы шкафа поочерёдно. — Тех денег, что я взяла у Красавина, нам с Лялей должно хватить на несколько лет. Снимем квартиру, я найду работу. Ляля пойдёт в сад, а потом и в школу… Всё будет хорошо. Заживём, как нормальная семья. Ты обещал помочь с документами, — напоминаю ему.