Потрепанный стол возле кровати, на котором уже второе столетие стоит одинокий кактус украшений в новогоднюю мишуру.
Да что там, даже заставка на компьютере всё та же — арт с разными узорами, случайно найденный в интернете, что остаётся неизменным уже четвёртый год. Почему-то, именно в этих ярких, перепутанных линиях я вижу что-то глубокое. И каждый раз, когда сморю на него — мне не хочется останавливаться на достигнутом. Вот такие странные бывают мотиваторы.
— Как твои дела? — вкрадчиво спрашивает Никита, а у меня есть возможность рассмотреть его ещё лучше. Снова убеждаюсь, что он повзрослел и возмужал. Даже голос стал более грубым. — Ксюша говорила, что ты всё-таки поступила на юридический, как и хотела. Ты молодец. Я знал, что ты всегда достигаешь своих целей.
На моих губах появляется лёгкая улыбка. Ведь правда, я когда-то мечтала поступить на желанную профессию, но это казалось таким недостижимым. Столько сил пришлось приложить, чтобы потом оказаться на седьмом небе от счастья, когда узнала о том, что поступила. Почему же, мы забываем, каким нереальными казались наши мечты, когда достигаем их? Это ведь неправильно. Наоборот, нужно обращать на это особое внимание, чтобы впредь всегда верить в свои силы.
— Поступила, — значит, они даже говорили обо мне, приятно. — А ты? Мы особо не общались последние месяца.
Да какой там «особо не», разве несколько банальных сообщений можно вообще считать общением?
— Да, прости за это, — он ненадолго опускает виноватый взгляд в пол, а после снова смотрит мне в глаза.
Они всё такие же — темно-зеленые, но теперь будто какие-то обычные. Я больше не вижу в них то, что видела раньше. В них не отражается моя собственная Вселенная, разве что лёгкое тепло от воспоминаний охватывает тело.
— Нам с Ксюшей казалось, что так будет правильно, — продолжает он, и, чёрт возьми, лучше бы молчал, потому что в моей голове появляются мысли. Взрывоопасные мысли, от которых явно рванёт, если они подтвердятся.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю, контролируя свои эмоции. Радует, что они пока ещё поддаются контролю.
— Леська, — он обречено выдыхает. — Ну, я же не слепой. Твои чувства разве что слепому были незаметны.
Я, конечно, не рассчитывала на звание мастера скрытности, но и не думала, что всё настолько очевидно. Его слова хлёстко бьют по моей самооценке и внутри начинает полыхать резкий пожар. Вот он уже не поддаётся никакому контролю. Но я держу себя в руках и продолжаю стоять у шкафа, сжимая альбом в своих ладонях.
— И ты молчал, ничего не делал? — на моих губах появляется какая-то болезненная ухмылка.