Она шла в центре, а остальные тянулись за ней, как верные слуги за своей королевой. Ей что-то рассказывали взахлеб, а она лишь слушала, кивала и смотрела на меня.
Одета она была почти так же, как я – в узкую джинсовую юбку-карандаш, черные сапожки на тонких каблучках, в нежно-голубую кофту, открывающую плечи.
Казалось бы, что такого – какая-то там красотка, которая умудрилась купить те же тряпки, что и я. Но я позабыла про Анчуткина, про то, что его приставили присматривать за мной, и уставилась в лицо синеглазой девице.
Что-то странное, непонятное произошло, едва наши взгляды встретились. Мне вдруг почудилось, что в этом мире стало пусто и серо, и осталась единственная яркость – синие глаза на белом личике в обрамлении черных волос. Девица улыбнулась мне, как старой знакомой, и изящным движением перебросила волосы с плеча на спину. Пряди словно заструились по ветру – гладкие, блестящие, как шелк. И все остальные по сравнению с ней показались серыми тенями – бледным, неясным отражением ее яркой, экзотической красоты.
Мы шли навстречу, не сбавляя шага, и разминулись, едва не задев друг друга. Девушка чуть повернула голову и лукаво прищурилась, подмигнув мне, а я почувствовала сильный приторный запах роз – словно нырнула носом в букет.
Через два шага я не вытерпела и обернулась.
Девушки удалялись по коридору, оживленно беседуя и не обратив на нас внимания, только синеглазая оглянулась. Взгляды наши на секунду встретились опять, а потом пестрая стайка модниц исчезла за поворотом.
– Это что за королева? – спросила я с удивлением.
– Это Вольпина с первого курса… – ответил Анчуткин каким-то странным тоном – с придыханием и чуть ли не шепотом.
Я посмотрела на него и обнаружила, что он продолжает таращиться в ту сторону, куда ушла синеглазая девица, и выражение лица у него совершенно идиотское.
– Эй! – я толкнула его в плечо. – Очнись!
Анчуткин вздрогнул, непонимающе уставился на меня, а потом смущенно засмеялся.
– Если тебе поручили за мной следить, так не отвлекайся, – сказала я сердито, потому что и сама ощущала себя распоследней идиоткой, что так разглядывала какую-то первогодку.
– Не следить! – переполошился Анчуткин. – Просто… приглядывать.
– Значит, приглядывай, – огрызнулась я. – За мной.
Нет, я и раньше замечала, что Бориска очень не дурак поглазеть на красивых студенток, но такое неприкрытое внимание к Вольпиной меня почему-то обидело.
Внимание… Кош Невмертич сказал, что только в «Иве» ко мне будут внимательны. И что? Вот, я – Жар-птица, особь класса «Эс», явилась в свой институт, а меня встречает только Анчуткин. И тот – по приказу.