И тут в коридор следом за Миляном Марковичем вышел мужчина – огромный, как медведь. Ростом он был точно выше двух метров, и в ширину тоже был метра два. Русые волосы косой волной спадали на лоб, и он по-мальчишески сдул их, оглянувшись на нас. Улыбнулся, кивнул и пошел за Облачаром, размахивая ручищами – крепкими, с широкими ладонями, на которых я вполне могла бы станцевать.
– А это кто? – спросила я у Анчуткина.
Похоже, за полторы недели, что я пропустила, в «Иве» прибавилось неординарного народа.
– Не знаю, – ошарашено ответил Анчуткин. – Наверное, это наш новый преподаватель по физическому воздействию. Я слышал, Кош Невмертич говорил, что надо преподавателя для магии ближнего боя…
– Что-то мне подсказывает, что дяде-шкафу никакая магия не нужна, – хмыкнула я. – Ладно, пошли. А то опоздаем.
Урок магических песнопений вел декан Слободан Будимирович, и глядя на него – красивого, с русыми кудрями до плеч – я не могла не вспомнить о Елене. Ей нравился Слободан, хотя она никогда об этом не говорила. Но я была уверена, что сестра скучает по нему. А вот скучал ли он? Не похоже. Всё так же улыбался, перекидываясь шутками со студентами, играл ямочками на щеках, смотрел с очаровательным прищуром.
Я уставилась в тетрадь, чтобы не слишком расстраиваться за сестру. Но тут Слободан Будимирович обратился ко мне:
– Василиса! Не могли бы вы на следующей неделе ассистировать мне на занятиях у первого курса? Я сыграю на гуслях, вы на авлосе. С вашими талантами нам только потренироваться пару раз. Вы же придете в субботу на кружковое занятие?
Я молча кивнула, хотя понятия не имела, что такое авлос. Декан широко и благодарно улыбнулся, возвращаясь к лекции.
В прошлом году в ассистентках у него была Косынзянова. Тогда они зачаровали своей игрой всю группу, кроме меня и Анчуткина. Про меня потом стало понятно – чары не действуют на Жар-птицу, а вот у Анчуткина-бедняги просто-напросто отсутствовал слух.
Бросив взгляд на Бориску, я увидела, что он сидит понурившись. Уставился в тетрадь, но ничего не записывает, хотя Слободан Будимирович диктовал под запись. Это было странно – обычно Анчуткин строчил лекции почти слово в слово. Ботаник…
После занятий я отправилась ужинать в институтскую столовую, и Анчуткин решил составить мне компанию, хотя сам находился на полупансионе, и вечером его ждали бабушкин супчик и блины.
Я проголодалась и взяла холодец, солянку, порцию запеченного с гречневой кашей карпа и кусок медового торта на сладкое.
Мы уселись за свободный столик, и я принялась уничтожать безумно вкусный холодец, краем уха слушая, как Анчуткин рассуждает о магических свойствах петерсита.