В институте было тихо и мрачно. Казалось бы – современное здание, но когда мы крались пустыми коридорами, мне казалось, что это больше похоже на средневековых воров, задумавших ограбить заколдованный замок.
Только мы ведь никого грабить не собирались, и хотели всего лишь что-то там испытать с петерситом. Вернее, Бориска хотел.
Про себя я малодушно решила, что если нас поймают и обвинят в нарушении режима, я всё свалю на Анчуткина – мол, ему загорелось, а я пыталась отговорить.
Перед узкой дверью, обитой металлическими гвоздиками, Анчуткин немного повозился – поколдовал возле замочной скважины, и дверь открылась сама, с душераздирающим скрипом.
– А потише нельзя было? – спросила я, нервно оглядываясь.
– Здесь ночью никто не бывает, – успокоил меня Бориска, но я не особенно успокоилась.
Мало ли, что он думает, что здесь никого не бывает. Мы же есть.
Поднявшись еще на три ступеньки, мы выбрались на крышу.
Собственно, никакой крыши у института не было. Была бетонная площадка, огражденная со всех сторон метровым барьером. Посредине белой краской был грубо намалеван круг – не совсем ровный, больше похожий на овал.
Я никогда не забиралась так высоко, и хотя знала, что при случае смогу обернуться жар-птицей и точно не разобьюсь, под ребрами всё равно тошнотворно закрутило, стоило посмотреть на огни города, горящие где-то очень далеко внизу.
– Погодка – что надо, – объявил Анчуткин, поглядев на небо.
Светила почти полная луна, и даже негасимая искра не понадобилась. Он кинул ее в металлическую кружку, а кружку передал мне. Я отошла в сторонку, пристроившись каком-то перевернутом ящике, а Бориска вышел в самый центр то ли круга, то ли овала, и что-то забормотал, подкидывая на ладони заветный петерсит.
Ничего не произошло, и я этому почти обрадовалась. Мне было ужасно неуютно, и всё время казалось, что кто-то за нами наблюдает – тайком, еле сдерживаясь, чтобы не хихикнуть в темноте.
Пусть лучше Анчуткин поиграет в камешки, немного огорчится, что ничего не получилось, и мы отправимся по своим кроватям. Я и так не слишком хорошо начала учебный год, чтобы еще оправдываться, почему лазаю по крышам на пару с одногруппником.
– Боря, – позвала я, решив, что момент для расспросов самый подходящий, – а что случилось с твоими родителями?
– Автомобильная катастрофа, – ответил он быстро и немного раздраженно. – Не мешай!
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Зачем тогда звал, если я тебе мешаю?!
Стало темно и холодно, и я пожалела, что не взяла куртку. Луна спряталась в тучи, поднялся ветер, и негасимая искра в кружке затрепетала, как желтый березовый листочек. Ветер взлохматил Анчуткину волосы, и он стал похож на чертенка из мультика. Он держал на ладони камень и бормотал все быстрее и быстрее.