Раскат грома раздался прямо над нашими головами, и я от неожиданности чуть не свалилась с ящика. Следом грохнуло ещё раз, и ещё! И вдруг сразу три молнии прочертили небо!.. Кривые, блестящие, они ударили в бетон институтской крыши, метров за пять от Анчуткина.
– Борька!! – воскликнула я испуганно, а он обернулся через плечо, блестя линзами очков.
Ветер поднялся уже нешуточный, и из-за его рёва я не сразу расслышала, что кричит мне Анчуткин.
– Работает! – орал он, как безумный. – Работает! Смотри, как я могу!
А молнии били всё чаще, и тучи ползли почти вровень с крышей. Не стало видно звезд, и огни города мерцали, словно сквозь серую дымку.
– Смотри, как сейчас грохнет! – Анчуткин завертелся волчком, когда молнии ударили по краю круга – одна за другой, белыми и желтыми вспышками – ослепительными, пугающими!..
– Хватит! Хватит! – звала я Бориску, пытаясь перекричать ветер. – Сворачивай колдовство!
Но Анчуткин только упрямо мотнул головой и опять поднял руку к небу, начиная бормотать.
– Точно спятил! – разозлилась я и бросилась к нему, чтобы уволочь с крыши.
В это самое время что-то призрачное, с желтыми горящими глазами и оскаленной пастью, взметнулось в небо, набрасываясь на клубившиеся тучи – призрачный волк поднимался всё выше, уворачиваясь от молний и сгоняя в кучу облака.
Анчуткин сразу забыл радоваться удачному заклинанию и сунул петерсит в карман.
– Облачар! – почти взвизгнул он и бросился к двери быстрее меня.
Мы кубарем скатились по ступеням и захлопнули дверь с металлическими гвоздиками.
– Чуть не спалились! – Анчуткин забрал кружку с негасимой искрой и схватил меня за руку, увлекая институтскими коридорами.
– Это был Милян Маркович? – спросила я. – Он превращается в волка?
– И разгоняет грозовые тучи, – подтвердил Бориска. – Только ты об этом ничего не знаешь! И молчишь!
– А ты откуда знаешь?
– Птичка нашептала, – Анчуткин свернул еще два раза по коридору и остановился, глядя невидящими глазами. – Но сработало же!..
– Капец сработало, – подтвердила я. – Ты соображаешь, что было бы, долбани тебя молния?
– Но не долбанула, – ответил Анчуткин, широко улыбаясь.
Я посмотрела на него с сомнением. Точно ли это – ботаник Бориска в толстовке? Сейчас он выглядел иначе – движения стали резкими, быстрыми, и глаза горели ярко… будто светились изнутри…
– Здесь разойдемся, – почти приказал он мне. – Я в лабораторию – положу петерсит, а потом домой. А ты иди в общежитие, и никому ни слова!
– Даже Вольпиной? – съязвила я.
Но он не расслышал и бесшумно убежал в темноту – я не услышала шагов.