— У тебя был анальный секс? — спрашивает, все так же касаясь губ.
— Нет никогда, — дыхание сбивается, хочется больше и острее.
— Ты даже не трогала себя там и не мастурбировала?
— Нет.
— Нехорошо обманывать Кристина, ведь трогала, ласкала себя там, трахала свою узкую попку.
Молчу, потому что не могу сказать, что меня не посещала мысль об анальном сексе. Коля все хотел отыметь меня в задницу, как он любил выражаться. Но мне не понравилась даже прелюдия, то, как он трогал там, было уже неприятно.
А вот сейчас Игорь ласкает совсем иначе, мое тело реагирует, мышцы расслабляются. Он не проникает глубоко, лишь стимулирует ставшее таким чувствительным анальное отверстие. Может все дело не в умении, а в мужчине, который это делает? В моей готовности открыться именно ему?
— Пробовала, да? Развратная девчонка, трахала свою попку пальчиком или вибратором?
— Пальцем, — чувствую, как горят щеки, сама целую Игоря, выгибая спину.
— Какая же ты узкая там, боюсь, твоя попка не примет мой член с первого раза, придется разрабатывать.
Что такое он говорит? Разрабатывать? Как?
Мысли путаются, закрываю глаза, сама оседая на его пальцы и на губы Артема, я так близка к своему оргазму, еще совсем немного, и сгорю дотла. Кричу, запрокинув голову, левой рукой сжимая член Громова.
Но вот все прекращается, теперь поднявшись с колен меня целует Артём, во рту привкус моих собственных выделений, внутри все вибрирует, тело, так и не получившее свою разрядку, горит огнем, ноги едва держат.
— Я сейчас кончу от ваших анальных бесед, это хлеще, чем порно смотреть. Но твоя киска такая вкусная, чувствуешь, да?
Артём облизывает языком мои губы, потом ведет им по щеке, словно маньяк, глубоко вдыхая воздух.
— Птичка, ты знала, ты чистый соблазн? Охуительная, но, когда ничего не говоришь, а лучше стонешь.
Молчу, зачем ему мой ответ? Я все еще не хочу иметь с ними никакого дела, но тело с разумом не в ладу. Та скромная девочка моего сознания закрыла глаза руками, не в силах смотреть на все сейчас происходящее.
— А так?
Опускаю руку, сжимая его яйца. Не сильно, но думаю не так приятно, как я это делаю Игорю.
— Шульгин, она сейчас тебе оторвет их.
— Не оторвет, они ей нравятся.
— Но заехала она по ним красиво.
— Она любя. Так ведь?
Вот же скотина какая.
— Твои яйца нравятся, ты — нет.
— Оближи их, — не приказ, теперь просьба. — Хочу тебя. Твой ротик. Возьми мой член.
Это звучит как его «извини» на лестнице в гостинице Южно-Сахалинска.
Странно звучит. Шульгин знает когда, что и как сказать, психолог чертов.
Хочу понять, что чувствую сейчас, мотыльки бешеной стаей бьются крыльями друг об друга. Во мне столько желания и порока, которого никогда не было раньше.