Попи несколько минут неподвижно глядела на него, подняв морду к постели. Потом она снова тихонько отступила к сундуку и, дрожа, залезла под него подальше.
Ее бедный мозг не справлялся со всем этим. Окружающее походило на какой-то сон, какой-то бред, а она, распластанная, дрожала под сундуком от страха.
Что случилось? Она не в силах была этого осознать. Но совершалось нечто ужасное.
Когда и как это произошло? Попи старалась припомнить: Господин ушел из дома, она сидела и ждала Господина. Потом солнце исчезло, поднялся ветер, комната пожелтела, Ухуу прыгал в клетке…
Но что случилось после? Что случилось в желтых сумерках? Кто стащил пурпурный ковер, кто катал по полу тыкву?
Где Ухуу? Разве это Ухуу, что сидит там под балдахином, в желтом халате и красном колпаке?
В комнате стояла кромешная тьма, на дворе тоже. Ветер задувал в окна и стены. Потом стал накрапывать дождь, он шел сначала тихо, а потом все сильнее, — и так несколько часов.
«Где теперь Господин? — подумала Попи. Куда он пошел? Где остался? Придет ли он?»
И Попи всю ночь бодрствовала возле холодной стены, дрожа от холода и страха. Она слушала печальный шум дождя и ждала Господина. А Господин не шел — он не пришел уже никогда.
Лишь на заре Попи на минутку вздремнула. И ей приснился сон.
Был вечер, они с Господином шли домой. Небо было закрыто пепельно-серыми, низкими тучами. Сумеречные улицы темнели все больше.
Попи не знала, куда они шли. Они уже долго были в пути. За улицей начинался рынок, за рынком снова улица, а они все еще были далеко от дома.
Попи устало переваливалась с одной кривой лапы на другую, ковыляла по бесконечным грязным улицам. Странно — всюду было так серо и пустынно.
Господин шел перед ней, сгорбившись и опустив голову. Он шагал устало, ведя Попи за поводок, не оглядываясь и не останавливаясь.
Каким маленьким и тощим сделался Господин! Его черный кафтан волочится по земле, а головы даже не видно под кожаной шапкой.
Попи чувствовала все большую усталость. Она все дальше отставала от Господина. Поводок натянулся, и державшая его рука Господина тоже оттянулась назад. А сам он шагал безостановочно, не оглядываясь.
Попи рассматривала в вечерних сумерках руку Господина. Она была маленькая и волосатая. Пальцы черные, с длинными когтями. И вдруг Попи стало жутко.
Откуда и куда они шли? И кто вел Попи на поводке? Господин?
Безымянный страх охватил Попи посреди серой, безжизненной улицы. Она дрожала всем телом и не в силах была идти. Но шедший впереди тащил ее, не оглядываясь и не останавливаясь.
Так прошли они еще несколько саженей. Попи слабела все больше и не столько шла, сколько волочилась по земле. Ошейник сдавил ей горло, кожа на лбу сморщилась, так что трудно было держать глаза открытыми.