Она подошла к двери больничной палаты и потихоньку приоткрыла дверь. Нет, Костя не спал. Увидев ее, он сразу произнес:
– Ты наконец решила навестить меня, мама?
***
– Ты наконец решила навестить меня, мама? – Костя попытался выдавить из себя саркастическую улыбку. Получилось с трудом. Шрамы хотя почти уже не болели, но мимика так и осталась слегка замороженной.
– Я спрашивала у врача, он сказал, что тебе становится лучше, – спокойно произнесла Элен.
Костя сидел на кровати, облокотившись спиной на подушку, смотрел на мать, и внутри горела жуткая ненависть. Но он знал, что нельзя. Не сдержится сейчас, и опять подсадят на лекарства, которые превращали его в овощ, когда хоть немного ослабили давление.
– Как же я не догадался сразу. Как? – Костя болезненно усмехнулся.
– О чем ты? – с удивленным видом спросила Элен.
– Все же было так просто. Паспорт я не менял с двадцати лет. Конечно, у тебя были все данные, чтобы купить ту несчастную симку. Владимир Николаевич – этот врач, твой любовник… Ты, когда с ним связалась, уже все продумала? Сразу решила упечь меня в психушку?
Костя видел, что на лице Элен борются эмоции. Он был уверен, что ей хочется и самой все рассказать, вывалить на него. Поделиться своим гениальным планом, который сработал. Да как он мог хоть на секунду поверить в ее заботу? Как?
– А потом решила просто убить, но не сработало? – добавил он последний аргумент.
– Нет! Я никогда не хотела тебя убивать, – не выдержала Элен и театрально закинула голову вверх, будто прося помощи у неба в разговоре с сыном-идиотом. – Ты же знаешь, я прекрасно владею старинным оружием. Я просто хотела, чтобы ты осознал, что так жить нельзя.
– А как можно? – закричал Костя. Но шрам опять заныл. – А как можно? – повторил он чуть спокойнее. – Плетя свои интриги, чтобы получить права на эту книгу? Книгу, мама! Это всего лишь книга!
– Это не книга. Это жизнь! Жизнь твоего прапрадеда, моя жизнь! – Элен тоже повысила голос.
– Твоя-то тут при чем?
– Неужели ты не понимаешь? – быстро заговорила мать, и голос, и взгляд ее стали нервными и очень непривычными. – Я всегда чувствовала связь с ней. С Ольгой. С самой юности. Как и моя мать. Пусть отец и все другие говорили, что мама была сумасшедшей. Когда я узнала, как она умерла, я все поняла. У меня появилась цель отдать дань памяти твоему прапрадеду и его единственной любви. И поэтому я, бросив все во Франции, переехала сюда. Поэтому восстановила дом и создала музей. Потому что Ольга жила во мне. Я слышала ее голос. Я была ею. Я чувствовала то же, что и она, когда ты своими грязными жадными руками полез копаться в святое!