– Ну-с господа, кто начнёт объясняться, но предупреждаю сразу, мы не склонны верить, что столько случайностей способны случиться одновременно.
Царь, морщась от боли, обвёл внимательным взглядом стоявших перед ним офицеров. Который переглядывались, но никто, из них, инициативы брать в руки не собирался. И Николай, повысив голос произнёс:
– Мне долго ждать, господа, ваших разъяснений?
Одновременно пытаясь решить с какого конкретно уровня начинать выяснять. Что бы получить достоверную информацию и сделать выводы о том, благодаря кому такой выстрел стал вообще возможен. Наблюдая, как по набережной, на той стороне Невы, бежит толпа матросов с винтовками в руках. Направляясь к мосту на Васильевский остров. Но в этот момент за спиной послышался голос родного дяди Володи. Командующего и гвардией и вообще всем Петербургским военным округом, который гаркнул буквально над ухом:
– Ты что творишь, негодяй, немедленно прекратить!
И Николай буквально почувствовал, как дрогнула рука фейерверкера. Ковырявшегося остриём сабли в его ране. Что тут же вызвало новую волну боли, от которой Николай вздрогнул, зашипел и сжал рукой станину лафета, на котором сидел. Но совладав с собой и, отдышавшись, бросил Гондареву:
– Продолжай братец, только поаккуратнее.
И повернув голову царь обратился уже к вновь прибывшим, а рядом с великим князем находился ещё и британский посол Гардинг, стараясь произнести эту фразу как можно язвительнее:
– Что дорогой дядюшка, удостоверившись, что мы выжили, решили всё же добить своего непутёвого племянничка? И сделать всё, чтобы меня дорезали.
– Ники, да как ты мог о таком подумать, – наиграно произнёс Владимир Александрович, театрально вознеся вверх руки. Как будто призывая, в свидетели небо. Но в ответ услышал холодную и с выделением, как будто Николай чеканил каждое слово, отповедь, при этом, однако ликуя, в душе, что дядюшка сам сунул голову в петлю, и за ним не надо посылать:
– Как! Вы! Меня! Своего! Государя! Назвали! Соблаговолите! Ваше высокопревосходительство! Обращаться, к нам, как положено!
– Ваше величество, – тут же попытался сохранить достоинство великий князь, сообразив, что шевельни пальцем Николай пальцем, солдаты его порвут голыми руками, и никто не заступиться, – Вы ранены, пьяны, вам надо отдохнуть, успокоиться и тогда, мы этот вопрос решим в спокойной обстановке.
– Нет уж, ваше высокопревосходительство, я совершенно спокоен, и получив рану совершенно трезв, – покачал головой император, – Мы, с вами, всё будем решать тут и сейчас.
Царь окинул взглядом тех, кто пришёл с ним и высмотрев среди них одного из младших офицеров гвардейского полевого жандармского эскадрона бросил тому: