– Контрреволюция? – удивилась Ольга, – Чем она опасна?
– А тем, что революция сама по себе не так страшна, как страшно противодействие ей. Как и любое действие, революция вызывает противодействие. Которое и наиболее страшно и наиболее опасно. Как это было во время революции сверху Петра Великого. Когда часть старой аристократии и стрельцы пытались, своими бунтами, не позволить осуществиться преобразованием. Или как та же гражданская война в Японии, случившаяся там после революции действующего там императора. И именно эта контрреволюция и наиболее кровава, и жестока. Служа детонатором кровопролития. И чаще всего на чужие деньги, данные для защиты чужих интересов. У всех на слуху террор устроенный синими[108] во Франции, во время их гражданской войны, с белыми. Но мало кто помнит, что террор там начали белые. И его размеры были не меньше террора синих. Просто потом всех жертв стали ассоциировать непосредственно с синими. Поэтому то и крайне важно минимизировать выступления контрреволюционеров. Но вернёмся к нам. Для нас будет крайне важно сделать ещё несколько вещей. Которые сделают нас нужными этим людям. На которых я предлагаю опереться.
– Это, какие же? – снова спросила Ольга.
– Ну, во-первых, я предлагаю нам, нелегально вступить в нелегальную политическую партию, – ответил Николай, вызвав своими словами улыбку у Ольги и смех у Михаила, – Это что бы все наши оппоненты, не похватав серебряные табакерки и шелковые галстуки, не побежали к нам. Как побежали к нашему предку, императору Павлу. Во-вторых, будучи интересными им, давая им власть, иметь за спиной силу. Как гаранты передела земли. Пусть и совершенно дикую и необузданную, к тому же далеко не разумную. Но силу, в виде крестьянства. Будучи крестьянскими царями. Правда, потом психологию этого крестьянства придётся ломать через колено. Причём с кровью, и очень большой кровью. Иначе это совершенно иррациональная сила сметёт Россию. И все усилия пойдут прахом. Так что ломать психологию мелкого собственника, с его, дайте мне землю, и не лезете ко мне со своим государством, в том числе и с рекрутскими наборами, придётся. Особенно ломать их желание, получать за хлеб справедливую, по их мнению, цену. Это когда скидывай последние портки и возьми краюху хлеба. Но это будет потом. Когда города смогут принять и дать работу как минимум восьмидесяти миллионам бывших крестьян. А пока нам надо будет сохранить под своим контролем армию и финансы. И с армией нам сможет помочь Мишкин.
Николай и Ольга посмотрели на Михаила, а тот, смутившись, произнёс: