– То есть вы, Николай Александрович, отрицаете революционную сознательность масс, отрицаете революционную борьбу и считаете, что роль личности преобладает над движением масс? – внимательно смотря на Николая, проговорил Ульянов.
– Ну почему же я всё это отрицаю? – медленно проговорил царь, – Если бы, я-то отрицал, то уже шестого января я бы объявил, что переходим на этап диктатуры пролетариата, и тут же издал в качестве законов все десять пунктов перехода от капитализма к социализму[170]. Из Манифеста коммунистической партии. Но я отлично понимаю, что в аграрной стране, это вызовет такое движение народных масс, что поплохеет всем. А пролетариат, который мог бы выступить в защиту преобразований, у нас отсутствует. И ни о каком сохранении государства и управления переходящими процессами речи не идёт.
При упоминании государства Ульянов поморщился, а царь, усмехнувшись, произнёс:
– Зря вы так морщитесь, Владимир Ильич, я понимаю, что вы считаете, что при развитии социализма государство отомрёт, как, впрочем, при построении социализма будет уничтожен пролетариат. И да Иосиф Виссарионович, смоделируйте, что будет происходить с классовой борьбой, построении социализма. При котором, согласно определению, исчезнет пролетариат, так как все станут собственниками средств производства. Пусть и о посредственно, через общественную собственность. По мне, так классовая борьба будет там нарастать, – произнеся эту фразу Николай, заставил задуматься будущего Сталина, а сам продолжил, – Нет, я понимаю, что при создании теории были подробно рассмотрены как капиталистический этап развития, так и были смоделированы окончательный этап развития общества – коммунизм. Где да, государства не должно быть, но мы имеем, даже не идеальную, для такого перехода ситуацию, которая описана в трудах Максом и Энгельсом. Высокоразвитое капиталистическое общество с сильным пролетариатом, а мелкобуржуазную, аграрную страну, с весьма незначительным количеством пролетариата. Если учитывать вообще всех, кто вынужден зарабатывать, продавая свой труд, в том числе и интеллектуальный. И не имеющих других средств к существованию. А не только рабочих. Хотя это сейчас и наиболее передовой, так, как наиболее организованный и образованный, отряд пролетариата. У нас ничего такого нет, и государство нужно, как инструмент, для подавления мелкобуржуазной стихии. В виде крестьянства. И преобразования её во столь необходимый нам пролетариат. При этом, я особое внимание уделяю тому, что неважно кто будет у власти в России, император, президент, монархист или социал-демократ, он будет не угоден Западу, в особенности англосаксам. Если не будет, согнувшись в поясе, по-лакейски спрашивать: "чего изволите-с". Но я не уверен, что это устраивает всех нас. А это означает, что государство будет необходимо, как минимум до победы социалистической революции и в других странах мира. И монархия может быть просто одним из государственных механизмов. Особенно если на троне будет убеждённый социал-демократ.