А внутри России, в переносным смысле, ещё только от запаха свободы, бурлила политическая мысль. Возникали профсоюзы не только рабочих, но и чиновников, писателей и даже церковных служащих. Вдруг оказавшимися отделёнными от государственной кормушки. Да и, как только религия перестала быть обязательной, а из уложения из наказания были исключены статьи о наказания за преступления против церкви, как сразу же храмы потеряли до 80 % паствы. Хотя в армии с этим было несколько сложнее. Теперь солдат конечно солдат мог не пойти на церковную службу, но вот от работ, в этот момент, его избавить не мог никто. Так что солдаты предпочитали исправно ходить на церковные службы. Вместо того что бы убирать в полевом туалете, ну или драить гальюн. Если это относилось к матросам. И при этом церковь вынудили платить арендную плату за использование государственного имущества и налоги на деятельность. Ну, кто-то же должен был компенсировать потерю казне недоимки и выкупные платежи с крестьян. Да и очень много представителей духовенства, особенно из числа чёрного духовенства, тех, кто не имел монашеского пострига, сложили с себя церковный сан. Хотя нельзя сказать, что всех церковников или тех, кто её покинул, Николай оставил без хлеба на сущего. Им было предложено учительствовать в тех же бывших церковно-приходских школах, которые имелись ранее, но теперь переходили в государственное ведение. А то и становиться писарями, в присутственных местах.
Вторыми на кого легло налоговое бремя оказались дворяне, которые до этого платили налоги в несколько раз меньшие, чем крестьянские общины. И тут оказавшихся уравненных, в налоговом бремени, с крестьянами. Что и привело к появлению в России, сразу же после черносотенских организаций, партии землевладельцев, причём очень резко направленной против деятельности царя. Хотя и требовавшей конституционной монархии. А потом появилась и республиканская партия капиталистов, конституционные демократы. Эти были уже недовольны тем, что им теперь пришлось выполнять законы империи, соглашаться с деятельностью профсоюзов и тем, что теперь никто силой не разгонял вышедших на возмущение рабочих. А наоборот полицейские тут же начинали выяснять, а не было ли нарушения закона, приведших к недовольству рабочих. И ещё и требовали, чтобы промышленники решали возникшие споры с профсоюзами, заключая коллективные договора. И при этом эти силы, к которым примкнули обиженные высшие чиновники и гвардейские офицеры, явно шли на вооружённое обострение. И из среды, как, впрочем, и от черносотенцев, слышались угрозы в адрес, как императора, так и Саввы Морозова. При этом Николай не мог полностью опереться, ни на армейцев, ни на флотских. Конечно, ряд косметических мер, повысили мнение о царе у нижних чинов. Но он не забывал, что офицеры, в первую очередь армейские, были связаны с местечковыми элитами. И не смотря на ряд предлагаемых мер, в частности пенсионного обеспечения отслуживших свой срок офицеров, его, уже осуществляемые в пользу нижних чинов действия, многим офицерам не нравились. Как и попытка заставить, обычно отбывающих свой срок офицеров, редко появляющихся на службе, наконец-то выполнять свои служебные обязанности. И заниматься самоподготовкой. На весну будущего года была назначена аттестация. Причём должны были быть проверены не только знания самих офицеров. Но и уровень подготовки вверенных им войск.