— О трагедии в Тобольске я слышу впервые. — ответила Екатерина, еще не успокоившаяся после своей неосторожной фразы. — А вот несколько недель назад в небольшом городке Березовка Киевской губернии случилось нападение на нетрезвого мужчину, который возвращался домой поздним вечером. Из-за темноты нападавшего или нападавших он не разглядел, но ему изрядно покусали ноги, он едва смог убежать, протрезвев от ужаса. Не знаю, что с ним теперь, но лекари предполагали даже ампутацию обеих конечностей. Нам необходимо узнать точнее об этой истории. Не возражаете, если я отправлюсь в Березовку, Государь?
— Не возражаю, Екатерина Алексеевна. Готовьтесь, с вами отправятся два боевых чародея — охотника за нечистью.
Годунов шагнул к выходу, но на полпути остановился и, повернувшись, серьезно сказал:
— А насчет всего остального, сказанного вами, я подумаю.
В Березовку Екатерина и два чародея, Клим Воронов и Михаил Троянов, прибыли в полдень. Первым делом они разыскали городского Главу, Хмелькова Ивана Ивановича, худощавого мужчину средних лет с умными карими глазами. Он внимательно выслушал их и пригласил своего помощника, мужчину лет тридцати.
— Послушай, Павел Борисович, ты сегодня узнавал, что там с этим пострадавшим, Кирейко Антоном? Жив ли еще?
— С утра был жив, Иван Иванович, но состояние крайне тяжелое. — помощник немного помолчал. — Не желает он, чтобы ему ноги отрезали, говорит, лучше уж помрет, отмучается за все свои грехи. А там погрызли его знатно, не могут лекари залечить такое.
Через несколько минут Екатерина вместе с сопровождающими ее чародеями и помощником городского Главы были в местной городской больнице. Главный врач Немельский Георгий Алексеевич провел их в палату, где на высокой кровати лежал бледный, худощавый человек, совсем молодой, хотя и с легкой сединой в темных волосах и щетиной на щеках. Екатерина, пожалуй, назвала бы его даже красивым, если бы не кривящиеся от боли тонкие губы и выражение затравленности и обреченности во взгляде карих глаз.
— Ноги отрезать не дам! — проскрипел он противным, тонким голосом. — Лучше убейте сразу!
Екатерина молча прошла ближе к кровати, попросила:
— Оставьте нас вдвоем, господа!
Сопровождающие ее люди переглянулись и молча вышли. Как только дверь за ними закрылась, она взглянула на пострадавшего и голосом, не терпящим возражения, приказала:
— Показывайте ноги! И не надо передо мной изображать несчастного или обиженного судьбой, видела я несчастных и по-настоящему обиженных.
Онемевший от ее тона мужчина в полном молчании, не сопротивляясь, перенес осмотр своих искалеченных ног, лишь прикрывая плотно веки и сжав губы. Екатерина осматривала его внимательно, не обращая внимания на легкую, с трудом сдерживаемую дрожь измученного мужского тела от боли, когда она кончиками пальцев касалась разорванных мышц и сухожилий. Раненый не мог видеть, как шептала она слова лечащих заклинаний, направляя свою силу к местам разрывов, как подрагивая, срастались тонкие мышечные волокна и сухожилия, удлиняясь, протягивались и склеивались в местах разрыва. Когда через час Екатерина закончила свою работу, в бледности и слабости она могла бы сравниться со своим пациентом, который к тому времени уже спал, изредка постанывая во сне.