“Летом, в последний год моего пребывания в колледже, моя бабушка внезапно заболела и попала в больницу. Мы не смогли проводить столько времени, сколько нам хотелось бы, и тем не менее мы оставались очень близки… Поскольку мои связи с семьей в то время были очень ограничены, я так по-настоящему и не знала, насколько она больна и вообще что происходит.
Помню, что был теплый и спокойный вечер, и я отправилась на пробежку. У меня вдруг возникло это чувство, тяжелое чувство; что то заставило меня направиться к ближайшему кладбищу. Я нашла маленькое кладбище недалеко от дороги и простояла там минут двадцать. Не помню, чтобы я испытывала какие-то особые ощущения. Я думала, что, пойдя на кладбище, я оказала уважение своей бабушке.
Потом я узнала, что она умерла именно в этот день. И тогда я поняла, что это был ритуал в память о ней и мы, таким образом, простились друг с другом. Это и в самом деле помогло мне пережить ее уход, потому что я чувствовала — мне была дана возможность сказать ей последнее “прости”.
“Утром 12 апреля 1975 года Марта Иган перенесла сер дечный приступ. Когда “скорая помощь” доставила ее больницу, она перестала дышать. Марта Иган находилась в состоянии клинической смерти. Бригада врачей и медсестер делала ей массаж грудной клетки и вводила в легкие кислород. Хотя Марта, несомненно, была без сознания, на самом деле “мертва”, она была свидетельницей всей процедуры собственного воскрешения из некой точки вне ее тела. Ее не беспокоило, что усилия врачей могут не увенчаться успехом. Но ее заботило, как больная мать воспримет известие об ее смерти. Впоследствии Марта рассказала: “Если мне предстояло умереть, именно мне следовало сообщить маме плохую новость. Мне нужно было заверить ее, что я не против того, чтобы умереть, если это необходимо, что умереть не так уж плохо. И действительно, мое положение казалось вполне приятным”. Лишь только Марта подумала о том, чтобы сообщить печальное известие матери, как увидела ее сидящей в кресле рядом с кроватью у себя дома в Вермонте. “Мама читала, сидя в своем любимом кресле. Я продолжала находиться в палате отделения реанимации, но в то же время была у мамы в спальне. Было поразительно — находиться одновременно в двух местах, да еще настолько удаленных друг от друга, но пространство казалось понятием, лишенным смысла. Я сказала: “Мама, у меня был сердечный приступ, я могу умереть, но не хочу, чтобы ты беспокоилась". Но она не смотрела на меня. Я подошла поближе к ее креслу и села на край кровати. Нас разделяло теперь только несколько дюймов. Мама была поглощена книгой, возможно, я взглянула на название, но не могу сейчас сказать, что это было. Я сознавала, что мне нужно каким-то образом привлечь мамино внимание. Дотронуться до нее я боялась, чтобы не напугать. “Мама, — продолжала шептать я, — это я, Марта. Мне нужно поговорить с тобой”. Я пробовала привлечь ее внимание как-нибудь по-другому, но вдруг фокус моего сознания вернулся в реанимационное отделение. Я оказалась вновь в собственном теле”.