Костя молча уплетал ужин, внимательно слушая маму. Эмоции не переполняли его, просто всё это произошло очень неожиданно. Конечно, Светлану Валентиновну можно понять в этой ситуации. Даже больше, чем просто понять. Вечно пьющий муж — это горе в семье, тем более, когда Алексей Степанович не проявлял никакой инициативы лечь в стационар на обследование и на эффективное лечение от алкогольной зависимости.
— Ну и правильно! — не выдержал Цыплаков. — Мам, он только нервы тебе треплет! Так нельзя жить! Ты ведь такую нагрузку на себя берёшь… Лучше займись собой, удели время на себя любимую. Ты ведь у меня такая красивая!
Костя осторожно вытер уголки рта салфеткой и взял в руки опустошённую тарелку. Парень поднялся с места, подошёл к раковине и включил воду.
— Я буду тебе помогать! После новогодних найду подработку вне школьное время, — сквозь шум воды продолжал Цыплаков. — Вот увидишь, мам! Это будет твоим лучшим решением.
Светлана Валентиновна сняла свои очки с толстой оправой, чтобы протереть стёкла. Глаза её были на мокром месте. Хорошо, что сын стоит сейчас к ней спиной и не видит непонятное выражение на слегка покрасневшем лице. Женщине явно хотелось разреветься, но то ли от радости и счастья, то ли от тоски и разочарования.
— Просто мы столько лет были вместе с твоим отцом, — тихо начала Цыплакова. — Огонь и воду вместе прошли. Ничего нас не брало! А тут… Эти вечные пьянки! Ну такое невозможно больше терпеть!
Костя выключил воду и, наконец, развернулся к матери. Всё же, Светлана Валентиновна начала утирать горькие слёзы, а затем и вовсе не сдержалась, начала рыдать навзрыд.
— Мам! — обеспокоено протянул Цыплаков, обняв свою возрастную Светлану Валентиновну. — Ты сильная, знаешь об этом? Всё будет у нас с тобой замечательно!
Цыплакова только крепче обняла Костю за плечи, чувствуя его мужскую поддержку и это тепло между сыном и матерью.
— Ты у меня уже такой взрослый, Костик! — утирая слезы проговорила Светлана Валентиновна. — Что бы там твой отец ни говорил, но воспитала я чудесного сына!
Костя улыбнулся маме и поцеловал её в слегка седовласую у корней волос макушку. Любовь творила невероятные вещи, которые не мог понять даже сам Цыплаков, ведь за семнадцать лет Костя впервые так близок к родной матери, пребывая в полной поддержке и заботе. Оказывается, любить и быть любимым — это прекрасные чувства, которые не сравнятся ни с чем. У Цыплакова пробежалась такая мысль, что если он сейчас был бы вполне себе обеспеченным и финансово независимым, то непременно отправил свою маму в хороший санаторий со всеми дополнительными комплексными процедурами, сводил бы её в салон красоты, к стоматологу, к окулисту, к стилисту… Косте действительно хотелось радовать маму чем угодно, а Светлана Валентиновна просила самые малые и базовые вещи — не приходить домой пьяным и не приносить плохие оценки со школы.