Наверное, я пристрастна, да, совершенно верно, я пристрастна, но положительные герои что-то бледненько смотрелись на его фоне. И это я ведь уже давно пережила увлечение плохими мальчиками… вот как мозги с возрастом стали на место, так и закончилось это увлечение. А вот сейчас… Ну, нельзя же так романтизировать отрицательного персонажа, нельзя делать его таким близким зрителям! Взял и перевернул наоборот весь ясный и логичный посыл книги! Опасный человек! Вот так и не заметишь, как попадешь под его обаяние, и все, уже не вырваться.
Меня на финальных сценах вообще вдавило в кресло от накала эмоций, транслируемых со сцены. Думаю: ну, ладно, я-то свой интерес имею… а посмотрела вокруг — другие зрители со мной согласны. Слышу что-то вроде: «Эх, на месте героини я бы с таким осталась!». Да, я бы тоже осталась, хотя, по сюжету, на нем пробу ставить негде. Говорю же, страшный человек. Он заставлял зрителей и украдкой смаргивать слезы, и ловить каждый взгляд и жест, а мне так и хочется сказать: «Я знаю его в обычной жизни! И он потрясающий!»
Даже уходить не хочется, хотя и понятно, что все уже доиграли, на бис повторять не будут.
Пока выцарапываю себя из кресла и возвращаюсь в реальную жизнь, понимаю, что, наверное, Илья уже должен освободиться.
Все верно: он ждет меня около машины. Выглядит необычно: волосы по моде того века заплетены во что-то вроде французской косички — наверное, это альтернатива парикам. И сейчас, в таком образе, он кажется… моложе, что ли, или просто уязвимее?
Я все еще под впечатлением от увиденного, и сейчас моя идея кажется даже мне самой глупой и нелепой. Но, наверное, раз уж решила, то сделаю. Вот только перед этим попробую выразить свой восторг:
— Здорово! — никогда раньше не жаловалась на отсутствие красноречия, но в этот раз все слова куда-то пропали. С усилием пытаюсь сказать хоть что-то понятное:
— Это было действительно здорово. И ты то ли вытянул все представление, то ли переиграл всех… Но мне понравилось, очень, а я, честно говоря, не большая любительница подобных мероприятий.
— Я старался этого избежать, — улыбнулся Илья, — но, видимо, увлекся.
— Мне понравилось, — честно отвечаю я, — а традиционный вариант теперь покажется пресным. И я не одна такая была!
— Спасибо. Ты не представляешь, как приятно слышать такое от людей, которые мне действительно дороги. Но так я всю самокритику растеряю…
— А ты мазохист? — интересуюсь я.
— Да нет, вроде бы, — он растерялся, потому что ход моих мыслей сложно понять.
— Ну, тогда я буду говорить, что мне понравилось, потому что так оно и есть.