– Ну, что Агап?
– Говорит, что нам нужно переехать к нему.
– Перебьется, – фыркнула Милка, и серьезно спросила: – Что думаешь?
– Думаю, что Рамов мог украсть флешку, и именно за ней к нему приходили. Забрали пропажу, а потом его убили.
– А если не он?
– Тогда тоже логично. Даже если флешка не у него, Топорин или Тагалов могли решить, что она в его руках. И опять-таки – пришли, допросили, ничего не нашли и решили убить. Честно, не знаю, Мил. Все как-то запутанно.
Просто невероятно запутанно. Зачем кому-то убивать Рамова? А что, если его смерть не связана со флешкой? И Агап прав – это бывшие друзья Максима решили за что-нибудь поквитаться?
Я чувствовала себя так, словно блуждаю в лабиринте без света. Милка, несмотря на сияющий облик, выглядела не лучше – в глазах сестрицы затаилась печаль. Чтобы приободрить ее, я легонько ткнула ее в плечо и сказала:
– Не переживай. Мы найдем, кто это сделал.
– Ага, – рассеянно кивнула она.
– Ты любила его?
– Макса?
– Нет, его собаку.
– Тьфу, Лара. Нет, не любила. Но…
Милка помолчала, потом призналась:
– Было в нем что-то такое… Мужское, понимаешь? Он говорил, а я слушала, открыв рот. Его хотелось слушать. И подчиняться. И я тогда испугалась. И своих внезапных чувств, и покорности, и влияния, которое он оказывал на меня. Подумала: а что ждет впереди? Стану блеклой тенью, буду преданно ждать его дома, пока он болтается невесть где – то ли людей убивает, то ли с женщинами встречается. И бросила его.
– А он что?
– Разозлился. Пытался узнать, в чем дело. Я прямо сказала – с бандитами дел иметь не хочу. Он все понял и ушел. Вот и все.
– Может, оно и к лучшему, – помолчав, сказала я. Нашла Милкину руку и сжала ее. Сестра с благодарностью посмотрела на меня, а затем произнесла:
– Может, и к лучшему. Только вот…
– Что?
Милка вздохнула, словно решаясь на что-то, и уверенно сообщила:
– Я кое-что заметила.
– Говори.
– У Макса шрам был на шее. Я еще, помню, спросила у него: бандитская пуля? А он мне: нет, ножом порезали. Шрам длинный, заметный, от мочки уха до плеча.
– Ну и? – не поняла я. – При чем тут шрам?
– Его не было, – тихо произнесла Милка. – Сегодня. Я посмотрела с обеих сторон – у мужчины на диване шрама не было.
Я нажала на тормоз. Шины противно завизжали, нас дернуло вперед, потом назад. Резко свернув на обочину, я рявкнула:
– И ты молчала? Получается, Рамов жив?
– Я не знаю!
– Как это: не знаешь? Ты своего бывшего в лицо не помнишь или что?
– В том-то и дело, что лицо его!
– Как его? – озадачилась я. Милка со слезами на глазах повторила:
– Это он был, точно он. Лицо его, и руки, и рост, и волосы. Мужчина – копия Максима, только шрама нет. Я не знаю, что думать, Лара!