— Что случилось?
Усаживает на колени, трогает волосы, смотрит в глаза.
— Мне нужна свобода.
— А птичка в клетке?
— Примерно.
— Хочешь, полетаем, выкупим джет, ты будешь стюардессой, а мы — пассажирами?
— Смеешься? Не бывает беременных стюардесс.
— У нас будет самая фантастическая.
— Нет, я хочу в магазин и парк и не вижу причины, почему не могу пойти туда одна. Надо навестить Семёна, ему, конечно, нравится в том месте, он решил забрать документы из техникума, но я переживаю. У вас опять что-то случилось? Куда постоянно уезжает Игорь? Вы во что-то вляпались снова?
— Сема решил стать военным, пусть лучше там кулаками машет. Ты задаешь как всегда миллион вопросов.
— Шульгин, я тебя предупреждаю: я уйду от вас и забуду имена, если вы опять ввяжетесь в какую-нибудь денежную аферу. Я не вынесу больше «разговоров по душам» в мрачных кабинетах спецслужб и волнения за вас.
— Никаких афер, сейчас другие планы.
— А Гена? Я видела, вы встречались в ресторане несколько дней назад.
— Гена должен стать мэром, у нас договор, его нарушать нельзя. Ты ведь умная девочка и все понимаешь. К тому же Геннадий самый безобидный парень.
— Это ты так думаешь. Впервые великий стратег ошибается.
Я все понимаю, но Шульгин не брехло, они выполнят, что обещали, такие люди не кидают слов на ветер, и такие дела не решаются быстро. Смотрю в его глаза, конечно, не уйду и не забуду имена, они уже выбиты на сердце, под которым их дети.
— Помнишь УЗИ? Я почти рыдал.
— Это запрещенный прием.
Он специально переводит разговор на детей, зная, что я снова отвлекусь от всего, расплачусь, но зато не буду психовать и устраивать революцию, требуя свободы.
— Громов растерялся, как услышал биение их сердечек.
— А ты?
— И я тоже.
— Обманываешь.
— Честно-честно.
Артём накрывает ладонью живот, как специально, малыши толкнулись внутри. Все никак не могу привыкнуть к этому, но, когда так происходит, меня переполняет счастье и радость.
Сейчас его глаза теплые, легкая улыбка, трогаю пальцами отросшую щетину, они с Громовым решили отрастить бороды и сбрить их после рождения малышей. Наверно не вытерплю и побрею их ночью сама. Они теперь оба наводят ужас на наших соседей.
— Малыши здороваются с тобой.
— И я с ними, — Артём целует меня в губы. — Жаль, что сексом запретили заниматься часто, так бы мы тебя не из дома одну отпускали, а из постели.
— Прекрати, — смеюсь, вытирая выступившие на глаза слезы. — А помнишь, как доктор потеряла дар речи, когда предложила пригласить папочку для того, чтоб он увидел малышей, а зашли вы оба?
— Игорь еще согнал ее с места и сам уставился в монитор, требуя показать ручки и ножки. Все, успокоилась? Давай я с тобой погуляю.