— Ты сам давно был у врача?
— А мне зачем?
— К психиатру запишу тебя, чтоб узнать, откуда такие дикие мысли о пацанах и мотоциклах.
Громов пыхтит, отходит, садится на диван, улыбаюсь, зря, конечно, я его спросила о цвете штор, но это лучший способ, чтоб мужик отстал. Никто не собирался с ними советоваться по поводу интерьера нашей новой квартиры.
Так необычно звучит «нашей».
Неделю как въехали, я нашла, что искала, три просторных комнаты, мало, но на первое время сойдет. Открытая гостиная с панорамными окнами, переходящая в кухню.
Бывшие хозяева только начали ее благоустраивать, практически все сделали, есть кухонный гарнитур, встроенные шкафы, ванная с душевой кабиной и джакузи, натуральные материалы, но решили продать.
Стоит, конечно, бешеных денег, но мне сказали не обращать на это внимания.
Не обращаю.
В конце концов, я ношу их детей, а отец, в нашем случае отцы, должны обеспечить хорошую пещеру и принести мамонта для своего семейства. Не знаю конкретно, чем они занимаются, но постоянно по очереди куда-то уходят, чаша Артем. Надеюсь, что там не криминальные делишки у него.
Теперь в нашей новой квартире есть кухня, диван в гостиной и огромная кровать в спальне. А еще шикарный вид из окон на Москву-реку.
— И вообще, не понимаю, с чего ты взял, что будут пацаны? Я обещала лично для тебя двух девочек, Аду и Раю.
Обожаю бесить Громова, глаза вспыхивают огнем, ноздри раздуваются, сейчас он сорвет с себя рубашку, превратится в бога грома, который разнесет все вокруг.
Люблю его.
— Крис, не шути так.
Откладываю журнал, иду к нему, забираюсь на колени, живот вырос еще больше, скоро я стану настоящим шариком, но знаю, что придется лечь в больницу на позднем сроке. Все-таки детей двое, а я одна.
— Ну и чего ты так расстроился, милый? — глажу по лицу, трогаю глаза, нос, губы, целую, Игорь прижимает к себе крепче, накрыв крупной ладонью животик.
— Я ведь всех поубиваю за своих девочек. Как представляю, что кто-то будет их целовать, обнимать, дурно становится.
— Ты мой ревнивый собственник, но такова жизнь, меня обнимаете и целуете вы. Вдруг у них будет так же.
— С ума сошла? Нет, конечно. Нет. Нет.
Смеюсь, от него пахнет моей любимой черной смородиной, Игорь такой большой, горячий.
— Слезь с моих колен, у меня член стоит с утра, как хочу тебя.
— И я тебя хочу, вся киска мокрая. Хочешь потрогать? — шепчу на ухо, облизывая мочку.
— Снова шутишь? Тебе нельзя, доктор написал черным по белому.
— Трогать можно, и ласкать, и гладить, — провоцирую, очень жестко, ерзая на нем, чувствую попкой, как на самом деле стоит его член. Соскучилась, как вспомню, что он умеет им вытворять, а еще пальцами и языком.