Двойная взлётная 2 (Дашкова) - страница 9

— А можно еще раз вопрос? Я запуталась, что именно вы хотите услышать. Случайно ли я с ними трахалась или в этом был некий умысел? Кто, когда и как меня имел и почему я вообще им дала?

— Шутить в вашем положении, Кристина Сергеевна, это непозволительная роскошь.

— Предыдущий товарищ тоже так говорил, и где теперь он, не подскажете?

— Удивляюсь вашему оптимизму.

— Он тоже удивлялся, а еще требовал некую информацию, которую я якобы могла видеть или слышать. Детектив, не меньше, в старости начну писать мемуары.

Колесников отложил карандаш, откинулся на спинку кресла и стал более внимательно рассматривать меня. В довольно приличном кабинете висел портрет президента. Светлая офисная мебель, стол, шкаф, несколько стульев, сбоку стоит массивный сейф времен Советского Союза. Привет из прошлого и лихой оперативной службы Колесникова.

Там наверняка пистолет и бутылка водки, а еще два дела в картонных папках, перевязанных тесемками, на Громова и Шульгина, с грифом «секретно». Хотя у меня размытое представление о людях такой профессии, больше взятое из сериалов и кино.

— Вам нравится ваша работа?

— Да, это была моя мечта, я шла к ней сама, ни на кого не рассчитывая и не надеясь.

— Трудно будет прощаться с мечтой. Как считаете, Кристина Сергеевна?

— Я не собираюсь с ней прощаться.

А вот это была явная угроза. Желудок сразу скрутило спазмами, с утра практически ничего не ела, только успела выпить зеленого чая и поехала на работу, нужно было проходить дополнительные инструктажи и беседу с психологом.

Впереди маячил переезд в другой район, на другую квартиру. Денег должно хватить на все, я подсчитала. Сделать очередной взнос за ипотеку, оплатить новую квартиру, грузчиков, такси.

У меня так и осталась та карта, что дал Игорь, мол, на, милая, моя женщина должна ни в чем не нуждаться. Женщина должна не нуждаться во внимании и мужской заботе, а не в показной расточительности, хотя это тоже хорошо, не спорю.

— Это тоже один из методов? Шантаж, да? Я угадала? Ваш коллега тоже любил так делать, семью мою вспоминал.

Колесников снова ничего не ответил, его взгляд напрягал, нет, я не чувствую прямой угрозы или откровенного физического интереса, в подполковнике ничего этого не было.

Тут другое — психологический прессинг. Если Рогозин делал это неумело, больше эмоционируя сам, имея, как оказалось, личную неприязнь к Шульгину, то Аркадий Петрович все делает методично, растягивая собственное удовольствие от всего происходящего.

Кругом одни извращенцы и маньяки.

— Вы очень красивая девушка.

Даже спасибо говорить не стала, достал.