Улыбнулся так, слегка смущенно, даже виновато.
Вот тебе и цветочек.
– А ты уверен, что получится?
Уверен, что эти люди не узнают? Не придут сюда? Излишний оптимизм до добра не доводит.
– Уверен, – сказал он. – Сейчас. Немного больно будет, но ты потерпи.
Рейнардо приложил ладонь к ее груди, к тому месту, где рана.
– Сейчас… – сказал шепотом, было видно, что волнуется все равно. Знает как, но вряд ли приходилось сталкиваться реально.
Сначала Хена почувствовала тепло. Его ладонь стала теплой, и все горячее, до боли. Хена даже губу закусила, чтобы не вскрикнуть. Но дергаться нельзя. И там, внутри нее… ей казалось, эта семечка увеличивается в ней, растет, еще немного, и просто разорвет… Только лицо Рейнардо оставалось спокойным, он прикрыл глаза, губы чуть шевелились. Он знает, что делает?
Семечка шевельнулась. Едва ли не завертелась внутри…
Хена едва не заорала, но Рейнардо быстро зажал ей рот, навалившись всем телом так, что Хена и пошевелиться не могла. Несколько долгих мгновений паники. Словно агонии…
И вдруг все затихло. Замерло. Жар ушел.
Все…
Рейнардо все еще прижимал ее. Хена чувствовала его тяжелое дыхание, полуобморочное.
– Все, – сказал он хрипло. – Давай сейчас на кровать. Помоги мне, а то голова кружится. Все хорошо, не бойся.
– Ты убил его?
Рейнардо облизал губы. Попытался оторваться от нее, встать прямо, но его качнуло, он чуть не упал. Хена подхватила. Магия дается нелегко.
Убил, она чувствовала. Это сложно объяснить, но совершенно точно все изменилось. Ни жжения, ни давления, ничего, словно ничего не было. Только холодный пот на лбу.
– Убил. Но ты не говори никому. Я сейчас завесу сниму… только ты… – он вздохнул, неуверенно, пытаясь как-то держаться, сил у него не осталось, а сказать нужно много. – Мы завтра поссоримся. Я буду винить тебя в том, что из-за тебя пришлось все рассказать. Ты подыграй, ладно. Несильно ссориться, но так, чтобы пробежала тень. Тогда у тебя будет чуть больше свободы, и сможешь бегать на конюшню, это никого не удивит.
Хена довела его до кровати, уложила, сама легла рядом.
– Хорошо, – сказала она. – Ты и правда рассказал им?
Он усмехнулся, криво, чуть-чуть безумно.
– Не думай обо мне плохо.
Обижаться Рейнардо умел очень правдоподобно. Если бы Хена не знала заранее, она бы поверила. Не переигрывал, но так красноречиво отводил глаза, словно ему неловко смотреть, он страдает.
– Из-за тебя мне пришлось предать своих, – говорил он, когда их могли слышать наверняка. – Как мне теперь отцу в глаза смотреть?
– Но разве я виновата? Я поехала сюда за тобой, потому что тебе нужна была поддержка! Ты сам этого хотел! А что теперь будет со мной, ты думал? Мне страшно!