— Я не… — По щекам ручьем текло, и я торопливо стала вытирать их рукавами банного халата.
— Короче так, я приезжала сюда с сообщением от Каверина, не в курсе была, что у вас все так запущено. Уф-ф-ф! — она похлопала себя по щекам и помотала головой. — Слушай, значит: Антоха там весь исходит на гов… переживает очень, что ты себе чего надумаешь и забудешь его. И теперь вижу, что небезосновательно. У него действительно сейчас сильно геморная обстановка семейная, и он должен чуток соблюдать с тобой дистанцию, чтобы тебя не зацепило, пока там все будет клокотать. Но, учитывая ваше вот это вот все, я поняла теперь, что дела совсем плохи, так что — да, завтра собираемся все, не спорить! — цыкнула она на меня снова, и я невольно улыбнулась сквозь слезы. — Все у нас дома, и, пока мы, старперы, там пошашлыкуем, вы потеряйтесь в доме и … поговорите. Нормально и обстоятельно, чтобы эта дурацкая трагедь прекратилась!
— То есть ты это все…
— Да, необходимость срочного пикника назрела, только я твою реакцию на упоминание о Длинном увидела. Так, я убегаю, у меня дети брошены, и муж дома уже небось. До завтра, Лизка! И только придумай мне не приехать!
— Приеду, — смирившись с неизбежным, пообещала я, ощущая, что, несмотря на забитый нос и головную боль, внутри стало легче.
— Что?! Что, бл….ин? — даже несмотря на явное бешенство, Камнев споткнулся на полуслове, покосившись на своих спиногрызов, которые с любопытством уставились на него с двух сторон. Моськи перемазаны чем-то подозрительно рыже-коричневым, чем этот отец-герой их как раз потчевал с ложки, сидят в деревянных стульчиках-загончиках и лупают на нас глазами Рокс. У карликового человечка справа с розовым слюнявчиком даже взгляд, чудится, такой же, как у мамы — ехидно-пристальный, под таким хрен сбрехать сможешь. — Ты серьезно собралась помогать этому су…сумасшедшему человеку, что осмелился припереться сюда за своей смертью?
— Яр, перестань! Не нужно заводиться, — попросила подруга, сбросившая на своего супруга только что бомбу обо мне и Лизке.
После я минут десять терпеливо выслушивал массу интересных вещей о себе, конченом и пропащем во всех отношениях недочеловеке, озвучиваемых без отрыва от процесса закидывания корма в клювы молодняка. Завершился этот прочувствованный монолог здоровенного медведины риторическим вопросом: “Да на хрен он нашей Лизке всрался-то вообще?” На что он получил краткий ответ от подруги: “А я тебе на кой всралась тогда?” За сим он первоначально и угомонился, но вот опять стал закипать.