— Что за детский шантаж и смехотворные угрозы! — дерганно отмахнулся он. Как часто я прежде видел и этот жест, и подобное выражение его лица? До хрена. И по большей части его пренебрежение к моим взбрыкам было обоснованно. Но не сейчас, и ему стоит это осознать.
— Да считай это чем хочешь. Рискнешь проверить?
Прошипев что-то матерное, он схватился за переносицу и обошел авто по кругу, возвращаясь ко мне.
— Антон, ну в конце-то концов! — продолжил он громким шепотом. — Да посмотри ты на себя. Во что превратился! Осунулся, глаза ввалились, выглядишь как полумертвый. Эта девка тебе совсем мозги своротила!
— Так и есть. И я от этого счастлив, отец. А вот держать с ней дистанцию из-за тебя и твоих возможных нападок — это и делает меня полумертвым.
— Если бы она была достойной и любящей девушкой, то наплевала бы на все и была бы с тобой.
— Она и была бы. Но я не позволил. Потому что не хочу жить и бояться. Или вернуться однажды и не найти ее дома и вообще нигде.
— Да черт возьми, Антон! Кем ты меня считаешь, а? Зверем каким-то, что отнимет у своего единственного ребенка то, чем он наконец-то действительно дорожит? Думаешь, мне денег мало? Я их в гроб не заберу и уже на десять жизней вперед нагребся и себе, и тебе, и внукам. Да я все это и свадьбу эту *баную затевал в надежде, что у тебя в жизни якорь хоть какой-то появится! Не жена, так ребенок. Я же не вечный, и как мне помереть-то спокойно, если ты у меня без царя в голове, и хрен знает, как жить дальше будешь? Ну не хочешь ты с Улькой, найди себе нормальную девушку, я же не против. Мы с матерью выложимся для вас на все сто! Но не с этой же уголовницей бывшей малолетней связываться! Ты хоть знаешь, чем они с матерью занимались? Знаешь, по какой статье та сидит? Или она тебе не потрудилась рассказать, как они мошенничали и людей обирали и в могилу сводили? С кем ты жить собрался? С убийцей и мошенницей? Мой сын, Каверин, с такой дрянью, ты хоть подумал…
— О чем? — не церемонясь, оборвал я его. — О том, в какое положение это ставит тебя, слугу народа, если кто разнюхает? А ты сам чист, как стекло, и связей с криминалом не поддерживаешь? — Он зыркнул на меня гневно, намереваясь возразить, но я не дал такой возможности. — Знаю ли я о ней все? Да! И от нее самой. И еще я знаю, что она была ребенком, которого гадко использовали. И если уж ты слуга народа, то твоя прямая обязанность вот таких, как она, защищать, а не объявлять тварями недостойными по умолчанию.
— Вот только пафоса не надо, сынок, — скривился презрительно родитель. — Обязанности перед народом и своя семья — абсолютно разные вещи. И смешивать их не следует.