— Знаешь, в других бы обстоятельствах я бы как минимум поржала, но скорее бы тебя просто послала с твоими заявами на мою свободу, но боюсь, в этих ты очень даже прав. Если мы живыми не выйдем, то так все и сложится. Других не будет ни у тебя, ни у меня по независящим от нас же причинам.
— Да ладно! Побольше оптимизма и уверенности в себе, Лиска! Их не будет, потому что и другой такой, как ты, нет, и второго такого, как я, не сыскать.
— Угу, все люди неповторимы. И хорош об этом! Ты мне расскажи лучше, каков наш план.
— Он прост до безобразия из-за отсутствия пространства для маневров. Мы немного подождем, пока эти наши сторожа не упьются хорошенько, чтобы реакция была уже не та, а потом станем молотить в двери и требовать воды или пожрать. Мы же типа избалованные детки из богатых семей и терпеть лишения не приучены. А как придут и дверь откроют, станем действовать по обстоятельствам. Нам главное вырваться.
Пить, вообще-то, и правда хотелось очень сильно, а сейчас, как Антон сказал, так и еще больше приспичило. Я сглотнула сухим горлом и поерзала во рту языком.
— А если не придут?
— Придумаем еще что-нибудь.
— Оптимист ты. Изрядно помятые мажор и бродячая дворняжка против двоих здоровенных амбалов. Какова вероятность успеха?
— Мажор, которого пнули под зад из Англии за участие в подпольных боях на бабки, и боевая лисица. У придурков нет ни шанса! — хмыкнув пренебрежительно ответил мой мажор.
Я уставилась на него, почти неразличимого в темноте, и отчего-то горло у меня как обручем жестким сжало, зато сердце будто пальцами мягкими погладили. А может, и прорвемся.
— Кхм… — прочистила я горло. — Как думаешь, сколько им нужно времени на то, чтобы глаза залить?
— Не больше часа, думаю. Нам ведь надо, чтобы они вдатые были, но ходячие. Иначе, хоть убейся мы об эту дверь, никто не придет.
— Считать будем? — Часы же они с него содрали, уроды.
— Не-а. Разговаривать. Расскажи мне о себе, Лиска.
— Что рассказать?
— Все. Можешь по пунктам, как биографию, можешь в произвольном порядке.
Взяв меня за руку, провел в тот самый угол, где нашлась куча тряпья, уселся на пол, привалившись спиной к стене, и потянул меня, вынуждая оседлать его колени лицом к нему.
— Меня зовут Лиза, так что ты почти угадал с прозвищем, — сказала ему, прижимаясь к его груди. А тут так-то не жарко, а мы в одних футболках, и теперь, когда основная горячка схлынула, прохлада становится весьма ощутима.
— И? — погладил Антон губами мой висок.
— И… все. Нечего рассказывать.
— Здрасти! А как же там… родилась, крестилась, училась, мама-папа, бабки-дедки, сестры братья.