Наверное, я бы еще не скоро из того подвала вышла, если бы не Каверин, что утянул меня и заставил ломануться не глядя в лес. Села бы там, разбитая откатом, и выла, выпуская страх и осознание, что я убила человека. Ведь убила, да? Столько кровищи…
Желудок, и без того пустой, свело, колени подогнулись, как подрубленные. Антон, не сумев остановиться сразу, чуть не проволок меня лицом по земле и не выдернул руку из плечевого сустава, когда меня скрючило в сухих спазмах.
Он не стал орать на меня или по щекам хлестать, приводя в ум. Присел передо мной и скомандовал:
— Руки мне на плечи, Лись!
Я чисто на автомате плюхнула ладони на его плечи, он же схватил меня за запястья, сводя те у себя на груди, вскочил, чуть подкинув себе на спину, так и поволок вперед. Было больно и неудобно, вообще-то, носки ботинок цеплялись за землю. Сил обхватить его ногами не находилось, желудок продолжало сводить, но мы удалялись от того проклятого места, и я была ему за это безумно благодарна.
Не знаю, через сколько времени меня начало отпускать, и тогда терпеть неудобное положение стало труднее.
— Все, отпускай меня, Каверин! — прохрипела я. — Сама уже могу. Спасибо.
— Точно? — Антон отпустил мои руки и повернулся.
Уже начало светать, и я смогла рассмотреть, что лицо у него очень бледное и все в поту. Черт, да у него же сотряс сто процентов, ему в больницу надо или хотя бы лежать, а он сам по лесу рысачит и меня тащит.
— Плохо? — спросила парня, стирая пот с его лба ладонью и ощущая, как тревога за него сжимает сердце, словно в кулаке.
— Не хорошо, — признал он, — но идти могу, так что давай шевелиться, мелкая.
И мы пошли. Он обнял меня за плечи, явно стараясь помочь, я же обхватила его вокруг торса, подсунув свое плечо как раз ему подмышку и незаметно стараясь подпирать хоть чуть. Сначала часто запинались за всякую хрень и натыкались на густо стоящие деревья, но вскоре рассвело совсем и идти стало проще. К тому же теплело, и от утренней прохлады, что пробрала до костей, как только пропотевшие от нервяка и беготни тела остыли, потряхивать перестало. Правда, пить по-прежнему хотелось адски и все тело ныло, но мне ли жаловаться. Не я тут та, кому реально досталось.
— Прекрати, а! — раздраженно велел мне Антон.
— Что?
— Коситься на меня так, будто боишься, что я сейчас тут рухну мордой вниз и тебе меня волочь придется, — криво ухмыляясь, пояснил он.
— Типа я этого боюсь, — фыркнула я.
— Нет? А чего?
Что на ходу ты помрешь, вот чего. И тебя не станет. А я опять одна. Как всегда.
— Ты на хрена его опять лбом бил? — проигнорировав его вопрос, спросила сама. — Башки совсем не жалко?