— О вашем опоздании будет поставлен в известность трест Теплоизоляции, — кивнул Шанин опоздавшему на работу начальнику участка этого треста. — А теперь о главном. Начальникам строительных и монтажных участков поручается разработать сетевые графики завершения строительно-монтажных работ на каждом объекте. Предусмотреть трехсменную работу, непрерывную рабочую неделю. Графики по каждому участку будут рассматриваться здесь, — он показал взглядом на свой стол. — Через пять дней. И второе. В ближайшие дни будет осуществлена некоторая перестройка структуры треста.
После совещания Шанин затребовал личные дела начальников и главных инженеров участков. Приняв решение о перестройке, он начал с обычной энергией крушить то здание, которое создавал годами. Ему нужно было определить сейчас, кого из своих инженеров он должен рекомендовать бюро горкома для руководства строительно-монтажными управлениями. В стопе аккуратных картонных папок сверху лежало дело Осьмирко. Шанин открыл его, пробежал глазами по листу анкеты: «Из крестьян... Член КПСС... Московский строительный институт...» Закрыл, отодвинул в сторону. Бумаги, подшитые в папке, документально подтверждали, что начальник ТЭЦстроя закончил такой-то институт, прибыл в Сухой Бор в таком-то году, работал в таких-то должностях. Но для Шанина сейчас важно было не это. Важны были деловые качества Осьмирко, а их Шанин знал без анкет и характеристик. Он взял другое дело — Белозерова, но его смотреть не стал, потянулся за третьим.
На папке значилась фамилия Свичевского. Шанин отметил: папка вдвое толще, чем предыдущие, и усмехнулся. Ему вспомнилось, как перед переводом в Сухой Бор, он, Шанин, приехал в Москву представляться министру, и министр, сухощавый, седой, немногословный, при нем начал листать его личное дело, такое же объемистое, как это. Просмотрев, министр сказал: «Одни представления к орденам и грамотам — неужели без выговоров работали? В строительстве это редко кому удается!» У Свичевского были сплошь выговоры — за брак, за нарушения техники безопасности, за волокиту с внедрением рацпредложений... После осмотра объектов Биржестроя Шанин тоже пригрозил Свичевскому выговором, тот ответил: «Одним больше, одним меньше, какая разница?»
Перелистав дело Свичевского, Шанин положил его рядом с папками Осьмирко и Белозерова, взял новое — Шумбурова. Оно не было толстым: начальник Промстроя умел работать без взысканий. Но Лука Кондратьевич считает Шумбурова балластом. «Не много ли балласта держишь?» — спросил Тунгусов тогда, на рыбалке. Насчет Свичевского спорить не приходится, а что касается Шумбурова, это надо доказать. Мало ли что у него было на Урале — не ангел, живой человек! Сейчас-то он дело делает. Если Шанин сочтет необходимым, Шумбуров получит СМУ, это решает управляющий, не начальник Главка. Но что-то мешало Шанину положить папку Шумбурова поверх личного дела Белозерова. Вдруг Шанин понял: мешает Белозеров. Молодой человек не верит в то, что Шумбуров сумеет организовать работу так, как надо, такое же мнение у Чернакова. А если у управляющего не будет единой с секретарем парткома точки зрения, то бюро горкома может не утвердить Шумбурова начальником СМУ. Значит, ему, Шанину, предстоит вступить в борьбу за Шумбурова. «Ради чего?» — спросил себя Шанин. Он положил папку Шумбурова поверх личного дела Свичевского и почувствовал какое-то странное облегчение. «А ведь я должен был сделать это раньше», — подумал он.