— Не надо так, — попросил он. — Не делай из меня нового Шанина.
Дина покачала головой, не соглашаясь.
— Это иначе, — сказала она. — Ты как-то спросил меня — помнишь, мы ехали с Трескиным и Корчемахой из Сухого Бора на «газике», — не возьмусь ли я взорвать систему Шанина. Тогда взорвать ее казалось фантастической задачей. Но ведь то, о чем ты сейчас говоришь, это именно взрыв! И взорвал ее ты, Леша!
— Все правильно, кроме одного; не я, а мы. Ее взрывала ты — своими статьями. Взрывал Скачков — своими выступлениями. Рашов — тем, что помогал тебе и мне. Корчемаха — тем, что давал бетон сверх нормы. Трескин. Лещенок. Эдик... Не возгордись: ты занимаешь особое место. Если бы не было тебя, я не уверен, что начал бы борьбу.
— Чего не сделаешь ради женщины! — пошутила она.
— Я говорю правду, — сказал Белозеров серьезно. — Между прочим, ринуться в драку с Шаниным я пообещал тебе тогда же, на «газике». Но вот чего не понимаю: я тебя еще не любил тогда, зачем же мне это понадобилось? — Он помолчал. — Или во мне уже родилось предчувствие, что любовь придет?
Дина оставила его вопрос без ответа, сказала, немного помолчав:
— Суть в том, что помогали тебе многие, но начал все-таки ты.
— Э! Тысячи людей каждый день что-либо начинают. Бороться с Шаниным! Да без вас меня на месяц не хватило бы!
— Может, ты и прав, не знаю... — Дина посмотрела на часы, попыталась высвободиться из его объятий. — Мне пора, Леша.
— Еще минуточку, — попросил он. — Постоим еще хотя бы минуточку.
Она кивнула, уступая.
— Мне придется заниматься теперь основными объектами — это сложнее ТЭЦ-два, — а значит, сутками не вылезать из Сухого Бора, неделями не ездить в город... — Он опять помедлил, нерешительно спросил: — Будешь приезжать ко мне?
— Там видно будет. — Дина осторожно разняла его руки, подставила щеку для поцелуя. — Я буду приезжать к брату.
Белозеров стоял и смотрел Дине вслед. Перед тем как скрыться за деревьями, она обернулась и помахала ему рукой. Он снял шапку и подбросил вверх, выражая ей свою признательность за то, что приходила, и, может быть, счастье оттого, что она есть.
Спешить было некуда. Белозеров зашел в детский сад, взял Свету. У Светы были санки, он долго катал ее по заснеженному скверу.
— Пойдем домой, Свет, — сказал он, устав. — Что мы будем делать дома? Есть у нас что-нибудь хорошее дома, дочь?
— Есть! — закричала Света. — Мама хорошая есть у нас!
— Я нашу хорошую маму не дождусь, — проговорил Белозеров. — Но ты можешь ей сказать, что папа будет теперь получать такую же зарплату, как Корчемаха. Сделай ее счастливой.