Никто ему не ответил. В комнате повисла тишина. Дине было трудно поднять глаза на брата, на Энтина и Ивковича.
— Так как? — спросил Эдик. — Будет опровержение?
— Пойдем, Эдик. — Дина вышла из комнаты первой, остановилась в коридоре перед лестницей. — Ты не представляешь, как все это плохо!
— Значит, не будет? — Эдик был расстроен.
— Не знаю, Эдик, не знаю... — Дина потерянно качала головой.
Эдик понял ее состояние, успокаивающе притронулся к плечу.
— Ладно, чего уж! Как-нибудь угомоню ребят, не будет никаких жалоб. Но как ты не разобралась — диву даюсь!
— Ах, да при чем здесь я! — с сердцем сказала Дина. — Я твоего Белозерова в глаза не видела.
— То есть как не видела? — удивился Эдик.
— Я не была на Спецстрое... Скажи ребятам, что эту ошибку мы исправим. Не знаю как, но что-то будем делать. А теперь иди домой. Я приду, покормлю тебя. Иди.
Она вернулась в комнату, спросила Энтина:
— Разве вам ничего не говорили на Спецстрое о сетевом планировании?
— Возможно, даже очень возможно. — Энтин достал блокнот. — Я делаю всегда очень подробные записи, когда беседую с людьми, по-моему, это просто необходимо... Если запись скупая, приходится думать, что она означает, это лишняя нагрузка на мыслительный аппарат, быстрее утомляешься...
Ивкович негромко фыркнул. Он наслаждался ситуацией и не скрывал этого — сидел развалившись, на лице было написано ехидное торжество.
— Записывая мысли собеседника избирательно, рискуешь потерять жемчужину. Когда я за столом осмысливаю записи, сделанные на ходу, мне открываются совершенно неожиданные вещи, которые во время беседы прошли мимо внимания... — не обращая внимания на Ивковича, рассуждал Энтин; перелистав блокнот, объявил: — Вот запись Белозерова. Да, вы правы, Белозеров говорил о сетевом планировании. Я не придал этому значения, у нас ведь была другая цель.
— Вот вы и обнаружили утерянную жемчужину, — съязвил Ивкович.
— Что будем делать? — спросила Дина Энтина.
Ответил вместо него Ивкович:
— Докладывать редактору.
— Зачем докладывать? — Энтин пожал плечами. — Любая критическая заметка у кого-то вызывает недовольство, ну и что? Не вижу предмета для вмешательства. Иван Варфоломеевич свое мнение о статье высказал.
Дина помолчала, думая о том, что в данном случае дело обстоит по-другому: допущена ошибка, ее надо исправить, но как? Поднимать на щит Белозерова с его новшеством сейчас нельзя, престиж газеты надо беречь.
— Пойдемте к редактору, — решила она. — Он должен знать.
Энтин послушно пошел к двери, стараясь не встречаться глазами с Ивковичем.
Иван Варфоломеевич, выслушав Дину, снял очки, быстро завертел их на дужке, — казалось, сейчас они вырвутся из его руки и шлепнутся об окно. Это означало, что редактор взбешен.