Он не мой муж.
— Многоженство карается.
— Это и всё остальное мы ещё обсудим, но завтра. Сейчас ночь и пора спать.
Сон! Это слово пугает меня до нервного тика, что я тоже решаю отложить разговоры до утра и на ясную голову.
— Что? — тут же подключается Аренский. — Кошмары?
Я вздыхаю, но с этим любителем чужих страданий, а именно моих, отвертеться от признания обычно не получается.
— Да. Бессонница. Давно, — вымученно выкладываю правду и, перехватив мужские запястья, пытаюсь снять с себя. — Пойду немного проветрюсь.
Богдан беспрепятственно меня отпускает, и я сразу направляюсь на балкон.
— Располагайся, — бросаю по пути, почти запнувшись за большой тёмный чемодан.
Босс тоже подготовился.
На свежем воздухе мне легчает. Упираюсь на вытянутых руках в широкую каменную балюстраду, заглядывая вниз.
Высоко, но красиво.
— Отрастила крылья? — тихо раздаётся за моей спиной.
Ничего не отвечаю. А зачем? Он и так знает все ответы на свои вопросы.
Спустя мгновение его пальцы крепко обхватывают меня за плечи и вжимают в голую мужскую грудь.
— Ева, не надо улетать. Я-то не умею.
Прикрываю глаза, наслаждаясь такими крепкими объятиями. Вот вечно бы так стояла.
— Мне казалось вы, Богдан Анатольевич, всё умеете.
— Это показное. Поверь.
Верю, ибо я вообще ему всегда верю. Хотя Аренский может лгать как дышать.
— Я тоже не умею, — зачем-то продолжаю этот диалог о сказочном полёте. — Только во сне и то в детстве.
Он вместо ответа оставляет поцелуй на моём плече, словно ждёт моего разрешения продолжить.
— Богдан, нам нельзя, — выдыхаю своё решение. — Если ты прилетел только ради этого, то зря.
— Не только. Есть много причин моего прилёта.
— Много?! Неужели?
— Ну на данный момент ты можешь представить, что я тоже взял отпуск и случайно попал в твой отель, а номера перепутали. Я захожу с намерением завалиться как медведь спать, а тут на диване полуголая … моя помощница.
— Ой, Аренский, тебе пора фильмы снимать, — с тихой усмешкой рекомендую мужчине. — И тогда по сюжету ты должен был вернуться к ночному администратору и устроить разнос, как ты умеешь.
— Ну, Ев, как я могу уйти. На диване МОЯ полуголая женщина.
Его ударение на слове «моя» бьёт сразу в грудь томлением и разочарованием одновременно.
— Богдан, — надломленным голосом выдыхаю я, порываясь отделиться от горячего и манящего мужского торса.
— Не отпускаю. Ты в отпуск рванула без моего разрешения, так что теперь придётся слушаться.
Странно, что когда-то я пугалась таких увещеваний. Сейчас они только разжигали мою кровь, которая и так бурлила по телу с утроенной скоростью.