Я сделала шаг. К столу. А потом села и написала заявление. Сегодняшним числом. Начмед едва дождалась, когда я поставлю последнюю точку.
– Вот! – удовлетворенно сказала она, буквально выдернув лист из моих рук. – И чтобы думать не смела мне увольняться. Ступай.
И я ушла.
В ординаторской, когда мы со Светланой Игоревной делили последний чайный пакетик на двоих, она невзначай спросила:
– Сильно орала?
Я лишь кивнула, а потом добавила:
– Я даже заявление на увольнение написала…
– Которое уже наверняка в мусорном ведре, – с усмешкой подхватила неонатолог. Она, казалось, обладала даром предвидения.
Давно перешагнувшая рубеж в шестьдесят, и посидевшая в кресле начальства, и сходившая на заслуженный отдых, чтобы вернуться обратно, Светлана Игоревна не боялась уже ни начальства, ни новой пенсионной реформы, ни журналюг, ни, наверное, конца света.
– Откуда знаете?
– Скорее предполагаю. Галина этот коллектив долго собирала. Как ювелир, камешек к камешку подгоняла. Потому и разбрасываться кадрами не будет. И просто так толковых, тех, которых здесь вырастила, на сторону не отдаст. А у тебя руки для скальпеля созданы. И чутье, буквально ведьмовское чутье.
Вот только мне даже от похвалы не стало легче. Злость хоть и улеглась, свернулась в моей душе змеей в кольцо, опустив лобастую голову на кончик хвоста, но никуда не делась.
Домой я пришла ближе к обеду. И черт меня дернул залезть в интернет. В личных сообщениях увидела присланную кем-то ссылку на форум… Мое имя полоскали знатно. Со смаком. Такое ощущение, что обидела я не одну роженицу, а сразу целый взвод. И когда только успела?
Злость непонятным образом переросла в обиду, я выключила телефон и пошла к Шмулику.
– Дай подушку, – вместо приветствия попросила я.
Моя, разорванная грабителями, ныне квартировала на помойке.
– Зачем? – удивился сосед.
– Буду в нее плакать, – огрызнулась я.
Шмулик с подозрением покосился на меня, но все же поделился. Спустя четверть часа он осторожно заглянул ко мне и, увидев, что я не сплю, а сижу на кровати и методично боксирую синтепон, полностью просочился в комнату.
– Я слегка по-другому представлял себе женские слезы, – пробормотал Шмулик, задумчиво почесывая подбородок.
– То женские, а это – врачебные.
– Расскажешь? – Сосед присел на край кровати.
Пришлось повторять свою историю на бис.
– И чем ты намерена заниматься в отпуске? – заинтересовался Шмулик.
– Ну, сначала я выпью кофе, а там… как фишка ляжет.
– Лучше бы тебе для начала самой лечь. И без кофе, – с этими словами у меня аккуратно отобрали подушку.
– Наверное, ты прав. – Я упала на кровать и уставилась в потолок. Едва деверь тихо закрылась, как я отрубилась.