– Сядь. И выслушай меня, – приказала начмед.
Я и не подумала подчиниться. Но вторая ее фраза заставила меня, уже шагнувшую в сторону двери, остановиться:
– Между нами. Ту жабу я бы и сама послала. С превеликим удовольствием и еще похлеще, чем ты. Но я знаю, что такое дерьмо, как она, потом затрахает весь мозг. Проверками, прессой, еще какой-нибудь фигней. Ей же, мерзавке, заняться нечем, со скуки бесится. Не успокоится, пока на голову не выльет тонну дерьма. И это тоже часть нашего врачебного ремесла, Дана, – устало закончила она.
Затем, словно опомнившись, поискала глазами пепельницу. Таковой, естественно, не было. Потому что Галина Федоровна официально не курила. Зато преотлично могла рассказать о вреде никотина. Но не рассказывала, не читала нотаций. Зачем? Врачи, как никто другой, знают о том, что сигареты делают с легкими, с сердцем, с надпочечниками в конце концов. И не только знают – каждый видел в анатомичке не раз и не два. И все равно курят. Посему начмед лишь гоняла нещадно тех, кто вздумал подымить за углом.
И вот сейчас она передо мной позволила себе слабость и, не найдя, куда девать результаты оной, скривилась, а потом стряхнула пепел в чашку из-под кофе.
– Довела меня, засранка, – уже незлобиво проворчала она. – Я, между прочим, месяц как в завязке была… – Она выдохнула и еще раз с наслаждением затянулась. – Мы обе погорячились. И ты, и я. Поэтому давай так: ты сейчас пишешь заявление на отпуск…
– Какого… – начала было я, имея в виду отнюдь не «числа», а «хрена».
– Такого, – перебило понятливое начальство. – Отдохнешь, выспишься, успокоишься. Заодно и шумиха, поднятая этой тупой овцой, поутихнет.
Я проглотила смешок. Эпитет, коим наградила элитную пациентку Галина Федоровна, еще недавно оравшая мне о сдержанности, подходил гадкой Жгутовой куда больше остальных. Заинька, Львовна, Леопардовна, овца тупая… Прямо зоопарк в одном флаконе.
– А головомойку из министерства и журналистов я как-нибудь переживу. Так что давай… чеши, в смысле пиши. – Начмед посмотрела на меня в упор. Словно через оптический прицел.
Я все еще стояла посреди ее кабинета. Шаг к двери? Или к ее столу?
Проще всего уйти. Потому что осточертело. Но нужно платить за квартиру, еду… Ведь новое место – его еще найти надо. Да и какой бы я ни была уставшей, измотанной, издерганной, нервной, невыспавшейся, я понимала, что в чем-то Галина Федоровна права. Хирургов учат многому. Анатомии, физиологии, реанимации, эндоскопии… А еще – умению быстро реагировать и терпению. К тому же был у нашего родильного большой плюс. Нет, не обшарпанные стены, не видавшее виды оснащение. Люди.