— Дайте мне пойти с ней, — взмолилась, глядя снизу-вверх на стоящего с каменным выражением лица цербера. — Олег, прошу вас, дайте мне пойти с ней. Не забирайте её!
На лице его не дрогнул ни один мускул. Только я попыталась встать, он опять толкнул меня на пол.
— Пожалуйста, — взвыла я раненым зверем.
Поднесла ладонь ко рту и в отчаянии впилась зубами в кожу. Но заглушить плач это не помогло.
Всё было бесполезно с самого начала. Как я могла бороться с ним? Как?! Это был последний мой шанс.
В проёме двери появился мужчина. Чёрные, начищенные до блеска ботинки, безупречно отглаженные брюки. Ещё недавно эти ботинки начищала я. И брюки выглаживала тоже я, потому что муж не терпел, когда к его вещам прикасалась горничная.
Подняв взгляд выше, я посмотрела в глаза Дмитрию. Остановившись на пороге, он посмотрел на меня с презрением.
— Я тебя предупреждал, сука, — прошипел он, — никаких выходок.
Кивнул охраннику, и тот, взяв за локоть, рывком поднял меня с пола.
Дмитрий подошёл ближе.
— Верни мне мою девочку, — взмолилась я. — Дима…
— Ты сгниёшь за решёткой, — он крепко сжал мой подбородок, намеренно причиняя боль. — Дочь ты больше не увидишь. Никогда.
— Дима… — мои слёзы никогда не трогали его. Наоборот, вызывали отвращение, но остановить их я не могла. — Я не смогу без неё. Я… я умру без неё.
— Умирай, — губы его сложились в подобие усмешки.
— Ты о ней подумал?! — сквозь плач. — Я её мама! Я ей нужна!
— Переживёт, — разжал пальцы, слегка толкнув меня. — Сегодня мама есть. А завтра… нет.
Снова кивнул охраннику, и тот резко скрутил мою руку. Завёл за спину.
— Пожалуйста, Дима! — закричала, понимая, что он собирается уходить. Господи, что теперь?! — Не забирай у меня Алису! Дима!
Он в последний раз смерил меня взглядом. Я было рванулась к нему и тут же взвыла от пронзившей тело боли. Видела, как он уходит, но всё, что могла: тщетно умолять его.
— Пожалуйста, — слетело с губ в последний раз, когда звук его шагов стих. — Пожалуйста…
Охранник толкнул меня к выходу. Я покачнулась. Перед глазами всё плыло из-за пелены слёз. В холле было пусто и тихо.
— Куда вы её повезли? — попыталась повернуться к главному из псов мужа. — Олег!
Только на миг мне показалось, что во взгляде его мелькнуло нечто напоминающее сочувствие. Он протащил меня по этажу, а когда мы вышли на улицу, грубо толкнул к дожидающимся полицейским:
— Можете забирать, — с совершенным равнодушием.
Один из них схватил меня, и в тот момент, когда на запястьях моих сомкнулись наручники, я снова услышала плач дочери:
— Я хочу к маме! Мамочка!!!