— Мы не включали переводчика, а я не знаю немецкого языка, тогда, как мы…
— А вы что, до сих пор не поняли, что мы не говорим вслух? — Фридрих снова хмыкнул, глядя на мое совершенно офонаревшее лицо, когда до меня дошло, что он только что сказал. — Неожиданно, правда? — я медленно кивнул, а император откинулся на спинку дивана, на котором сидел напротив меня и принялся внимательно рассматривать. — Есть свои преимущества в общении между теми, кто относится к императорским семьям, даже косвенно, как, например, вы, всегда можно обсудить довольно много и без лишних и посторонних ушей. Почему вы не завершаете ритуал? — внезапно спросил он меня.
— Что значит, не завершаю? — я порадовался, что не сделал в этот момент очередной глоток, иначе точно подавился бы.
— Это не имеет двоякого толкования, — он пожал плечами, словно поражаясь моей тупости. — Я заметил еще тогда, на том злосчастном показе мод, некую незавершенность. Я тогда был удивлен, что ваш Совет кланов, который вроде бы обеспокоен сложившейся обстановкой и намерен вернуть Российской Империи исконный статус в виде гаранта, так беспечно относится к прямым претендентам на престол. Сейчас я вижу, что дело сдвинулось с мертвой точки, но вы почему-то снова остановились, не дойдя до финиша практически несколько шагов. Как вас еще не разорвало? Незаконченный ритуал куда опасней, чем само его проведение. Малейшее дестабилизирующее действие и вас уже ничто не спасет.
— Что, собственно, практически и произошло, — пробормотал я, разглядывая плавающие в чашке чаинки. — Я не знаю, когда надо остановиться. Я вообще не понимаю, что такое ритуал слияния и абсолютно все его этапы проходили со мной случайно. Не осталось никаких данных на эту тему, только обрывочные воспоминания из дневников. — Даже несмотря на небольшую разницу в возрасте между нами, я чувствовал себя провинившимся щенком, которого натыкали в лужу.
— Вы, наверное, себя спрашиваете, почему я решил с вами встретиться, когда узнал, что речь идет именно о вас? — он продолжал меня разглядывать, и от этого пристального взгляда становилось не по себе. Он словно срезал с меня слой за слоем острейшим скальпелем, прикосновение которого чувствуешь, только тогда, когда тебя уже располосовали до кишок.
— Спрашиваю, и не нахожу ответа, — честно признался я.
— Мне стало любопытно, — он наклонил голову, и теперь рассматривал меня под другим углом.
— Я думал об этом варианте, но считал его маловероятным. — Произнеся это, я задумался. все-таки мыслеречь, или как мы общались, я так и не понял, была крайне прямолинейна. Ни я, ни Фридрих не могли пользоваться объемными и витиеватыми фразами, все предельно просто и лаконично, и практически без эмоций. С другой стороны, подобные выражения практически не имели двояких толкований, и это все же радовало. — Не представляю, чем мог вызвать подобный интерес.