Я стиснул зубы.
— Бешеный Пёс, потому что мне неизвестен страх, как бешеному псу.
— Тогда ты никогда не встречался с моим отцом.
Я тихо рассмеялся, покачав головой, и ткнул носком своих черных ботинок в грязь. Если бы она только знала. Она с любопытством наклонила голову, но я не собирался рассказывать ей больше прямо сейчас.
— Почему я здесь? — спросила она почти надменно.
Я должен был признать, что она удивила меня. Я бы подумал, что сейчас она начнёт умолять и плакать, но до сих пор она сохраняла холодную маску, которой была печально известна. Может, в Марселле было больше от отца, чем мы с дядей думали.
— Как сказал мой дядя, из-за твоего отца и счетов, которые мы хотим свести.
Она покачала головой.
— Чего бы вы от него ни хотели, вы этого не получите.
— Мы хотим его жизни, и уверен, что мы ее получим, учитывая, что у нас в руках его драгоценная дочь.
Марселла взглянула на клетку слева от нее, где Сатана, любимая собака Эрла, сидела за решеткой и наблюдала за ней, как за следующим лакомством. Я никогда не понимал, почему он назвал самку Сатаной, но понимание рассуждений Эрла в любом случае было потрачено впустую.
Она сглотнула и вновь перевела взгляд на меня.
— Мой отец самый жестокий человек, которого вы когда-либо имели несчастье встретить. Единственное, что его волнует, это Фамилья.
Я усмехнулся.
— Ты действительно думаешь, что я в это поверю? Твой отец хорошо умеет сохранять свое холодное выражение лица ублюдка на публике, но ты и твоя мать смотрите на него с любовью. Если бы он вел себя с вами, как мудак за закрытыми дверями, вы бы так на него не смотрели.
За последние несколько недель я часами рассматривал фотографии Луки с его семьей. Интернет был переполнен официальными снимками, немногие из которых выражали какие-либо искренние эмоции, но несколько нежелательных фото папарацци показали чувства Марселлы и Арии к человеку, которого я ненавидел больше всего на свете. Каким-то чудом они, казалось, обожали его, и хотя он всегда держал свой холодное ублюдочное выражение на публике, у меня было чувство, что он, по крайней мере, защищал и был собственником по отношению к дочери и жене. Он начнёт действовать, когда она у нас в руках.
Марселла пожала плечами, пытаясь казаться пресыщенной, но вонзила свои накрашенные красным ногти в предплечья.
— Если ты так говоришь. Многие жертвы любят своих обидчиков и восхищаются ими.
Я затянулся сигаретой.
— Некоторые да. Но это всегда смешивается со страхом вызвать неудовольствие своего обидчика и оказаться в центре их гнева.
— Откуда тебе знать? — резко спросила она. — Ты специализировался в психологии?