— Да, дорогая. Почему бы вам с Брэнтли не пойти поиграть, пока мы с Луканом перекинемся парой слов. — Я, должно быть, была в замешательстве. Лукан? Подведя глаза к незнакомому человеку, что стоял рядом с моей мамой, я рассматривала черные брюки костюма, пока, наконец, не обнаружила ледяные голубые глаза, загорелую кожу и светлые волосы. Мужчина смотрел на меня грязным взглядом, который заставил меня прижаться к маминым ногам. Он опустился передо мной на колени.
— Ну, здравствуй. Ты, должно быть, Мэдисон.
Я кивнула, завернув руку в мамино платье с оборками и прикрыв ею рот.
— Да.
— Я Лукан.
— Привет, Лукан.
Он наклонился вперед, его глаза прищурились.
— Думаю, я буду называть тебя Сильвер.
Я втягиваю воздух. Брэнтли? Какого хрена? Помню часть того дня и сейчас. Помню его так ярко, что меня немного пугает, что я не помнила его до этого момента. Мы с Брэнтли встретились? Я была на его дне рождения? Остальная часть того дня немного размыта, но там было гораздо больше, потому что помню, как ехала домой с мамой и папой позже тем же вечером. Так что целый день остался неучтенным.
Может, я могу спросить у папы?
Хмурюсь, хватаясь за стеклянную бутылку. Теперь я никак не могу доверить отцу хоть что-то. Могу ли я доверять вообще хоть кому-нибудь? Я знаю, что могу доверять Татум, но опять же, в какой-то момент я полностью доверяла и отцу. Я бы вверила ему свою жизнь — и я верила ему неоднократно, но он все равно подвел меня.
Могу ли я кому-нибудь верить?
Могу ли я доверять себе?
Мой мозг затуманивается, как белый шум в ушах.
Что-то случилось. Что-то переключилось во мне с тех пор, как Бишоп задал этот вопрос. Это запустило темную часть моей души, которую я больше не хочу признавать.
Была ли я когда-нибудь в безопасности? Даже когда была маленькой девочкой, кажется, что взрослые, которым я доверяла, и люди, с которыми должна была быть в безопасности, подвели меня. Чувствуя себя более чем подавленной своими мыслями, я подношу ободок бутылки к губам, делая еще пару глотков, пока не перестаю ощущать жжение в горле, и все вокруг не немеет.
— Никому не верь. Никого не бойся. К черту всех, — шепчу я себе, откидывая длинные волосы с лица. Ухмыляясь, я иду к лестнице и поднимаюсь. Надеюсь, что у Татум не займет слишком много времени, чтобы добраться сюда, но опять же — могу ли я действительно верить ей?
Когда открываю дверь своей спальни, меня охватывает ощущение силы. Я никому не доверяю, а это значит, что никто не может причинить мне боль. Никто не может прикоснуться ко мне. Я неприкосновенна благодаря этому откровению. Меня нельзя обидеть снова. Я буду бороться за свой контроль и свою свободу, ради той маленькой девочки. Ради той сломанной части меня, которая жаждет этого. Хлопнув дверью спальни, делаю еще один глоток Джонни Уокера и смотрю в сторону своего шкафа.