– Скажите, раз уж религия вам запрещает сделать ремонт не полностью, может, вам можно хотя бы как-то его ускорить? – мягко поинтересовалась я.
– Ну знаете, − возмутился прораб, − всему есть свой предел! Парней моих обидели, а теперь подло говорите о сроках!
Клацнув зубами, прораб скрылся в кухне. Оттуда раздавался шум автострады.
Рабочие всерьез обиделись на меня. Ночью они молча сделали перепланировку комнаты, пока я дремала. Поэтому первое, что я увидела, открыв глаза – роскошный лимузин. Его дверь порывисто открылась, и седоволосая коротко постриженная леди-кокаинщица в лиловом вечернем платье с тревогой посмотрела на меня.
– Подойди, дитя, − произнесла она тоном, который не терпит отказов, и я, как зачарованная повиновалась.
– Наклонись, − велела леди и доверительным шепотом сообщила мне на ухо. – Милочка, меня ужасно мутит!
Я не успела отскочить, и старая кокаинщица мило улыбнулась и вывернула содержимое собственного желудка мне на ноги.
– О Боже! – ахнула я, не успев отскочить.
– Спасибо, милая, но я не подаю филологам, − с достоинством сообщила леди, захлопнула дверь, и машина на огромной скорости умчалась прочь.
Жить в одной комнате со скоростной трассой – это серьезное испытание для нервов. К нам с кроватью постоянно выбегали случайные проезжие в поисках кустиков, поэтому уже через пару часов комната выглядела хуже, чем можно себе представить.
Из одного экскурсионного автобуса вывалилась толпа нетрезвых немцев.
– Нихт писять! – завопила я на всех языках мира.
Приезжие очень умилялись моим лингвистическим способностям, а одна немка в меня натурально влюбилась. На ней были симпатичные носки, красные кроссовки и синий пояс.
– Женись на мне! – требовала немка, хватая меня за лицо и вымогая поцелуй. – Женись, и я нарожаю тебе много киндер!
– Я не хочу киндер, − плакала я. – Я хочу спать и чтобы вы не гадили мне на постель!
– Грета, уезжаем, − бросил немке какой-то мужчина, двигаясь к автобусу. – Тут страшно грязно, свинарник, а не туалет.
Грета, смешно виляя попой, засеменила за мужчиной.
– Это не туалет, а моя комната! – крикнула я вдогонку, и Грета, обернувшись, послала мне воздушный поцелуй.
– Я пришлю тебе открытку, майне либе! – крикнула она из окна автобуса.
К утру мы с кроватью окосели от запахов и шума. На кровати даже лопнула обивка.
– Я так больше не могу, − пробасила она. – Так же здоровья можно лишиться!
Кровать потопталась на месте, разминая ножки, и вдруг припустила по трассе. Она прыгала из полосы в полосу, обогнала автобус и скрылась из виду так быстро, что я и ахнуть не успела.