Вспомнила ли я что-то?! Да я помню все! Помню, как надела тиару, и как сознание на мгновение выпало, чтобы потом я вернулась послушной куклой. Помню твой голос в голове, злобная мерзкая гадина! Но вот беда – с вашим заклинанием что-то пошло не так, и я слышала все твои мысли. О том, как ты избавишься от моего отца, о том, что я должна сделать – «выпустить» свою магию случайно и убить с десяток придворных, после чего у моего отца этой же ночью остановилось бы сердце (не выдержало таких потрясений), а я бы «сошла с ума» и остаток своих дней (подозреваю, недолгий) провела бы запертой в комнате, где Мерноуз Гриже сделал бы все, чтобы от меня избавиться.
У-у-у-у! Мне хотелось зарычать как Эдеру, но Эдер был надежно спрятан во мне. Мне пришлось, иначе бы он их всех тут сгрыз к гъердам, точнее, попытался бы, и… все. Тогда я была бы арестована, как Райнхарт, мой отец умер бы этой же ночью, а я… я была бы записана в безумицы.
Но я подозреваю, что отец все равно умрет. Если я их не остановлю! А для этого…
– Нет, – слабо отозвалась я. – Все по-прежнему. Я помню, как надела тиару, а потом – как меня отбросило от его светлости эрцгерцога Барельвийского, который взялся непонятно откуда.
– Моя личная ответственность разобраться, что с вами случилось, ваше высочество, – Себастиан Марирский поклонился. – И я займусь этим сегодня же. Его светлость Барельвийский воспользовался своими силами, чтобы управлять вами.
Я прикрыла глаза, чтобы не отправить этого фальшивого насквозь мерзавца в полет разученной самостоятельно схемой. Мне нужно было оставаться в здравом уме, относительно свободной и, желательно, не потерять способность передвигаться (да-да, помним про успокаивающие капли) в ближайшее время. Поэтому я глубоко вздохнула и незаметно для всех до боли вцепилась ногтями в запястье. Это помогло и успокоиться, и кое в чем еще: на глазах заблестели слезы, и я их открыла.
Открыла, чтобы посмотреть на всю эту придворную свору интриганов. Мне стоило немалых усилий – сдержаться, когда я пришла в себя после того, как помнила каждый мысленно отданный мне приказ Дорианы, после того, как я была заперта в своем сознании и не могла ничего поделать, после того, как Райнхарта спровоцировали показать Розу, и после всего, что было дальше.
Его обвинили в создании алой схемы и намеренном использовании чужой личины, нападении на ее высочество – то есть меня, и арестовали у меня на глазах. Каким чудом я удержалась – не знаю, наверное, потому, что он покачал головой, когда я собиралась броситься на гвардейцев или натравить на них Эдера. Впрочем, Эдер все же рванулся к нему, когда меня уже быстро уводили в те же двери, через которые я вошла. И все, что у меня осталось – это последний взгляд, когда я обернулась.