– Понимай, как хочешь, – отрезает Марирский. – Но еще слово, и я передумаю насчет того, кто прибью первым.
Я успеваю сесть. Потираю обожженную руку и не получается сдержать шипения от боли. Но вместе с тем замечаю то, что не замечал до этого. Оба моих предплечья покрыты волдырями, некоторые из них треснули, раскрывшись ранами, но не это привлекает мое внимание. А то, что магический огонь оставил след на моей коже, но не на браслетах. Они будто впитали магию.
И не только они.
На цепях, что удерживают меня, тоже не пятнышка, словно схемы перекинулись и на них. Или же изначально на них были свои схемы. Логика в этом точно была: браслеты и кандалы блокировали внутренние силы заключенного мага, а цепь защищала от внешнего воздействия. Например, если бы кто-то решил помочь магу сбежать, ему бы пришлось как минимум разрушить стену.
Я поймал взгляд Зига и показал ему на цепь, в надежде, что брат (плевать мне на то, что этот чокнутый городит) меня поймет. Себастиан как раз стоял ко мне спиной, полностью переключившись на Зигвальда.
«Продолжай» – прошептал я одними губами, и кажется, Зиг догадался, что у меня наконец-то появился план.
– Как же говорить без слов? – поинтересовался Зигвальд у Себастиана. – Тем более что мы выяснили – ты хочешь меня убить. Так может, перед смертью я заслуживаю узнать правду? Неужели у моей матери был роман с Горианом? Гъерд! Мы с Алисией брат и сестра?
– Замолчи, мальчишка!
В Зигвальда прилетает новой схемой, она оставляет кровавый след на его правой щеке, срезает пряди волос с одной стороны.
Странно, но Себастиан, кажется, действительно считает нас с Зигом, неспособными ни на что сосунками. На это и нужно давить!
– Ты не сын Гориана, ты ее сын.
– Ее?
– Гъердов бастард Дорианы.
Зиг делает вид, что подавился, а может, он по-настоящему подавился. И я его понимаю. Либо Марирский совсем сбрендил от своих заговоров, либо говорит правду, и не знаешь, с чем проще смириться. Зиг – сын Дорианы?
– Это она приказала тебе? Убить меня и Райна.
– Моя королева ничего мне не приказывает. Мы давно равные партнеры. Дориану устраивают мои решения, тем более что я все делаю для ее же блага.
В меня врезается новый удар магии, и на этот раз я не противлюсь: меня впечатывает в стену, и я кулем оседаю на пол. Спиной к Зигу и Марирскому. Изобразить потерю сознания не так уж сложно, когда и так готов свалиться без сил и чувствуешь каждую косточку, каждую мышцу в теле. Каждый ожог. Каждый порез. Каждый синяк.
Цепи хорошо почищены и смазаны, потому что не звенят, когда я подтягиваю одну из них к себе. Может, дело в магии, но яростный огонь решимости во мне не имеет к магии никакого отношения. Я должен выйти из Аелуры. Должен воспользоваться мерзавцем, как своим билетом наружу. Должен попасть к Алисии, и мне плевать на его болтовню.