Я ей верю. Верю, потому что эта женщина на стороне Алисии, а значит, на моей тоже. Хочется, чтобы принцесса это тоже поняла. Что я ей не враг.
Но и просто другом я быть не хочу.
– Угощайтесь, – я указываю эри Лимор на блюдо с фруктами. – И если вы не против, расскажите мне об Алисии. Я хочу побольше узнать о ней.
Алисия
Я устроилась на белоснежной деревянной лесенке, ведущей к морю. За спиной остался дворец, парк и все остальное, что к ним прилагалось. Залитая солнцем вода обманчиво манила к себе: я помнила, как в детстве любила с разбегу влететь в волну и булькнуться туда с головой. Совершенно неподобающе для принцессы, я полагаю. С другой стороны, принцессой я тогда не была. Не уверена, что стала ею сейчас.
Лесенка, на которой я сидела, вела прямо на пляж. На воображение я никогда не жаловалась, поэтому могла представить, как летом эту часть побережья расчерчивают деревянные дорожки, а наверху, то есть там, откуда я только что пришла, устанавливают роскошные шатры для отдыха аристократов. Как придворные ее величества в красивых купальных костюмах, сопровождаемые слугами с зонтиками, идут до моря, и как потом им подают накидки, чтобы они могли вернуться в шатры. Как разносят напитки и закуски лакеи в ливреях, и как играют музыканты, сидящие под тентом в тени.
Я совершенно ничего не знала о жизни, с которой столкнулась не так давно. Я по-прежнему почти ничего не знала о маме, которая решила меня спасти ценой запечатывания и превращения в Алисию Армсвилл. Может быть, если бы я знала ее получше, мне бы удалось ее понять. Стала бы я запечатывать своего ребенка или отдавать женщине, которой даже очень доверяю? Нет, я бы сражалась за него до последнего.
Я бы до последнего билась за свое счастье и счастье своей дочери, но я бы никогда от нее не отказалась.
– Алисия, вы сидите здесь уже час, – нарушил мое уединение Зигвальд. Хотя о каком уединении может идти речь, когда принцесса, наплевав на слова его особунейшества, берет с собой гвардейцев и идет гулять на берег. Да, мои провожатые не приближались к лестнице, но стояли неподалеку.
– Вы, судя по такой точности, здесь тоже давно.
– Да, я решил немного пройтись и выяснил у тех милейших людей, что вы сидите на лестнице…
– Уже час, да, – хмыкнула я.
Зигвальд подошел и сел рядом.
– Не боитесь, что мой высочайший братец разгневается?
– Вашему высочайшему братцу теперь надо бояться, что разгневаюсь я, – ответила, задумчиво колупая крохотный кусочек отслоившейся за зиму краски.
Зигвальд фыркнул.
– Вы недооцениваете Райнхарта.
– По-моему, в свое время я его переоценила.